Запрет на любовь

Хочу обойти его по дуге, но он не даёт. Перекрывает собой дорогу.

— Отойди, — прошу, нахмурившись.

— А если нет, то что? К ментам побежишь? — наклоняется ко мне ближе.

— Я и без них справлюсь.

И не думаю трусливо отступать.

— У тебя с собой ещё баллончик? — ухмыляется, убирая руки в карманы брюк.

Не вижу его глаза за стёклами тёмных очков, но почему-то абсолютно уверена, что ему смешно.

— Не сомневайся, так и есть. И если возникнет необходимость, я обязательно им воспользуюсь.

— Я чуть не ослеп, ты в курсе? — сдувает с моего лба всё ту же непослушную прядь, к которой прикасался в тот вечер.

— Сам виноват, — отражаю я, пытаясь сохранить невозмутимое выражение лица.

Рубашку, кстати, он так и не застегнул. Две пуговицы по-прежнему небрежно расстёгнуты.

На шее цепочка. На груди медальон. Серебряный. Довольно-таки необычный.

— Ты организовала мне кучу проблем, Джугели, — нараспев, по слогам проговаривает мою фамилию.

— Ты сам себе их организовал.

— Да неужели? Выступление моей группы отменили. Отец забрал ключи от Kаwаsаki. Менты шьют уголовное дело.

— Вообще-то, из-за тебя тот парень попал в больницу!

— Пусть благодарит фортуну, что не на тот свет, — цедит сквозь зубы, двигая желваками, отчётливо проступившими на скулах.

— Благодари фортуну ты. За преднамеренное убийство дают куда больше, чем за побои. Хотя надеюсь, что и за них перед судом ты ответишь по полной программе.

— Значит, — наклоняется к моему уху, — если будет суд, пойдёшь свидетелем?

— Я…

Он вдруг опускается чуть ниже и, клянусь чем угодно, тянет носом воздух так, словно глубоко вдыхает запах моих волос.

— Конечно пойду, — решительно заявляю в ответ, стараясь игнорировать участившийся пульс и странную дрожь в теле.

— Даже если к тому моменту потеряешь голову, как в одном популярном фильме? — ухмыляется.

Совершенно ни к месту думаю о том, что у него очень приятный голос.

Стоп. Что?

Потеряю голову?

Дёргаюсь влево.

— Потеряю голову? — насмешливо фыркаю. — Как самонадеянно. Было бы от чего, — холодно бросаю за секунду до того, как оглушает звонок, оповещающий о начале урока. — Дай пройти.

К моему удивлению, на этот раз он беспрепятственно отходит в сторону.

Нажимаю на кнопку и терпеливо жду, когда охранник соблаговолит открыть дверь.

— А если серьёзно, ты конкретно встряла, Джугели, — прилетает в спину ледяным тоном.

Пожалуй, вот именно сейчас я чувствую исходящую от него злость.

— Угрожаешь? — не поворачиваясь, уточняю.

— Предупреждаю.

— Мне начинать бояться?

— Начинай, а лучше тупо, по-тихому, свинти назад в свою Москву.

Горько усмехаюсь и захожу в предбанник, едва щёлкает дверь с характерным «пи-пи-пи».

«Свинти в свою Москву».

Он и не подозревает, как сильно я мечтаю об этом. Если бы только на горизонте замаячила возможность вернуться в столицу, я была бы самым счастливым человеком на свете.

Глава 8

Мой новый школьный коллектив по возвращении встречает меня холодно и неприветливо. Косые взгляды, перешёптывания за спиной. Оно и понятно, Чижов, на пару с Горьким, уже успел на перемене поведать классу о том, что произошло в кабинете директора. Недаром же спинка стула, на котором я сидела ранее, была украшена листом формата А четыре, с выведенной на нём надписью «Стукачка».

Жаль, конечно, что мой поступок расценили именно так, но доказывать местным аборигенам его адекватность я не собираюсь. Всё равно дружбу ни с кем из них заводить не планирую. Равно как и не планирую надолго задержаться в этом городе.

— Одним из важнейших элементов экзаменационной работы является сочинение. За него вы сможете получить двадцать пять баллов, если, конечно, будете следовать плану и соблюдать структуру.

— Вы чё, решили сразу начать с тяжёлой артиллерии? Может, шарады поразгадываем в честь Дня Знаний, а?

— Какие шарады, ЕГЭ на носу! — возмущается Шац, поправляя очки на этом самом носу.

— Да ну ладно вам! Целый год ещё впереди. Дайте нам покайфовать и хоть немного прийти в себя после летних каникул.

— Кайфовать, Петросян, будете после сдачи экзаменов!

— До них ещё дожить надо.

— Доживёшь. Продолжаем.

— А расписание, надеюсь, поменяют? — со второй парты подаёт голос Ковалёва. — Чёт это мне ваще никак не заходит. Вот завтра, например. Ставить девятым уроком допалгебру, камон! Это, блин, что за гений составлял?

— Чё-чё? Девятым?

Они начинают хором возмущаться и галдеть.

— У меня йога в четыре, как бы.

— Перенесёшь на вечер.

— Я на танцы опоздаю, — ноет девчонка с сотней косичек на голове.

— У меня треня по дзюдо, — басит широкоплечий громила.

— Мы на футболе в это время с Василичем! — возмущаются парни справа.

— У меня китайский! — цокает языком Рыжая, которая Зайцева.

— А я на службу опоздаю, — сокрушается Филатова, сидящая в соседнем ряду, по левую руку от меня.

— Беспредел!

— Цыть! — бьёт ладонью по столу Матильда Германовна, и базар затихает. — Отставить возмущение, одиннадцатый «А»! Йога, футбол, китайский, танцы… Всё это прекрасно, но уж, будьте любезны, приоритеты расставляйте грамотно! Вы ведь взрослые люди, в конце-то концов!