Запретная королева

Вдохновленная решимостью вести уединенную жизнь, я обрела силу духа в тех ограниченных условиях, которые создал для меня герцог Глостер. Я решила, что отныне буду только вдовствующей королевой, блистательной и безупречной в отведенной ей роли.

Я наконец-то повзрослела. Давно пора, как сказала бы моя дорогая Мишель.

– Я хочу посетить свои владения, – сообщила я своему маленькому сыну. – И ты должен поехать со мной.

Юный Генрих неохотно оторвал взгляд от своих любимых книжек.

– Я правда должен это сделать, maman?

– Да, Генрих. Должен. – Я была непоколебима.

– Я бы лучше остался здесь. Лорд Уорик обещал приехать, и тогда…

Я не стала дожидаться продолжения: мне было неинтересно, что там напланировал Ричард для моего сына.

– Ты поедешь со мной, Генрих. Я твоя мать, и в данном случае мое желание важнее желания лорда Уорика.

– Вы можете поехать, а я мог бы остаться здесь…

– Нет, это невозможно. – Объяснять ему причину было бы бессмысленно, но я твердо стояла на своем. – Тебе будет очень полезно появиться на людях, Генрих. К тому же это твой королевский долг: народ должен тебя видеть.

И это сработало. Я сообщила Уорику и Глостеру – через довольно медлительного гонца, – что короля не будет в Виндзоре, поскольку он вместе с вдовствующей королевой отправляется осматривать ее владения. Я написала им, и мы выехали на следующее утро, когда, разумеется, еще никто не получил моего послания. Собственно говоря, повода для недовольства у них не было. Я просто взяла с собой в поездку короля, слуг, свиту и эскорт – по сути, весь двор – в полном облачении. И мы все вместе устроили славное представление, посетив сначала Хартфорд, а затем Уолтем и Уоллингфорд.

Наконец мы прибыли в замок Лидс, причем Юный Генрих ждал этого с радостным возбуждением, а я – с некоторым страхом. Лидс представлял собой великолепную декорацию, на фоне которой я получила предложение выйти замуж; здесь мое сердце переполнялось радостью в предвкушении будущего, сулившего мне счастье. А потом все вдруг рассыпалось в прах. Однако приехать сюда мне было необходимо. Я должна была нанести этот визит, чтобы понять, что чувствую.

Меня немного знобило от беспокойства, пока мы пересекали мост и через крепостные ворота въезжали во внутренний замковый двор. Мои чувства к Эдмунду казались мне достаточно сильными, чтобы жить во мне до конца дней. Настигнут ли меня здесь проблески тягостных воспоминаний? Я сделала глубокий вдох и мысленно приготовилась к тому, что моя уверенность в себе может пошатнуться.

Но чувствую ли я, будто Эдмунд шагает рядом, едва не наступая на край моего платья? Нет, ничего такого. Доносят ли своды этих коридоров и комнат для аудиенций эхо его голоса? Отнюдь нет. Мое сердце продолжало биться неторопливо и размеренно, и я вдруг рассмеялась.

Выходит, я излечилась! Как все-таки жестоко женское сердце, способное внушать нам мысль, что мы любим мужчину, хотя совершенно ясно, что это не так. Я больше не нуждалась в любви, не нуждалась в замужестве. Ощущение было такое, словно я сбросила с плеч старый поношенный зимний плащ и открылась навстречу летнему ветерку, нежно ласкающему мою кожу. О да, я окончательно излечилась.

Мы вернулись в Виндзор, где меня ожидали язвительные взгляды Уорика и полное испепеляющих упреков послание Глостера: он писал, что, собираясь в поездку по стране, я должна была обязательно спросить разрешения у лорд-протектора. Для меня наступил период полного умиротворения души и тела; ничто не тревожило безмятежного тихого омута, в котором я обитала. Но я ведь сама этого хотела, не так ли? Тогда почему же так поразительно медленно тянутся эти наводящие смертельную тоску летние недели?

Наше внимание привлекли доносившиеся со стороны реки отдаленные голоса, глухо звучавшие во влажном воздухе. Голоса были мужские, громкие, перемежавшиеся раскатистым смехом, восклицаниями и, насколько я могла различить отдельные слова, грубыми богохульными выражениями. Что бы это ни было, напоминало это скорее бурное веселье, а значит, не должно было нас пугать. Да и кто мог причинить нам вред, ведь мы гуляли неподалеку от стен королевского замка?

В плотном окружении придворных дам я продолжала идти по выбранной тропинке к излучине Темзы, где так приятно было посидеть на прохладном ветерке (погода стояла очень жаркая). Голоса становились все более резкими и отчетливыми, а затем я заметила, как двое наших вооруженных стражников странно ухмыльнулись друг другу, а Мэг и Сесилия понимающе переглянулись.

– Кто это? – поинтересовалась я.

– Полагаю, кое-кто из наших слуг, миледи. – Беатрис обмахивалась веткой, сорванной с ясеня; похоже, этот шум ее нисколько не смутил. – Когда жарко, мужчины купаются в реке. – При упоминании о столь экстравагантном поведении она презрительно поджала губы. – Можно подумать, что им больше нечем заняться.

Плеск и возбужденные вопли не затихали.

– Наверное, нам нужно свернуть, – вполголоса сказал кто-то.

– Нет, мы пойдем прямо!

– Это может быть довольно неприлично…