Запретная королева

– А я, напротив, благодарю Господа за то, что вы все-таки это сделали.

Сознание мое уже неслось галопом дальше, оставив в покое валлийского героя Глиндура и заоблачную гордость моего возлюбленного. Но одна мысль – всего лишь одна – вцепилась в меня своими острыми когтями.

– Вы говорите, что лишены каких-либо средств.

– Именно так. Вы знаете, сколько вы платите мне за службу?

– Нет.

– Сорок фунтов в год. Да еще даете приличную одежду, чтобы я производил на ваших гостей благоприятное впечатление. Такова и будет цена вашего мужа, Екатерина. Тут и думать не о чем.

– А я считаю, что все складывается прекрасно. Вы, Оуэн, идеальный жених для меня.

– Это неудачная ирония…

Теперь был мой черед его остановить; для этого я приблизилась к Оуэну на пару шагов и приложила пальцы к его губам.

– Каждому, кто рискнет на мне жениться, грозит конфискация имущества. Человек, обладающий состоянием и землями, даже не взглянет на меня. А вы можете себе это позволить. – Я поощрительно улыбнулась, чтобы он понял, к чему я клоню. – Вы положили на меня глаз, но взять с вас нечего. Потому что у вас ничего нет. Таким образом, вас невозможно наказать. – Я протянула к нему руки, и мое сознание внезапно переполнилось осознанием многочисленных возможностей. Если бы только мне удалось убедить этого упрямого мужчину! – Как вы не понимаете, Оуэн? Никакого возмездия не будет, потому что у вас совершенно ничего нет.

Его реакция оказалась не такой, как мне бы хотелось, за руки он меня не взял, но было видно, что ход моих мыслей ему понятен.

– Я не могу этого сделать, Екатерина.

– Но почему же? Я люблю вас. Мы с вами зачали ребенка. Мне видится лишь одна причина, по которой вы не хотите взять меня в жены, – вы недостаточно меня любите. Но, если это так, вы должны сказать мне об этом прямо сейчас.

Я ждала, чувствуя, что от волнения мое сердце бьется где-то в горле. Честно говоря, я даже не предполагала, что Оуэн, столкнувшись с необходимостью жениться на мне, откажется от своих слов о преданной любви. Неужели я все неправильно поняла, переоценила глубину его чувства?

– Если вы будете тянуть с ответом, – предупредила я, – это разобьет мне сердце. Так вы любите меня, Оуэн? Или же вся эта идиллия была лишь результатом физического вожделения? Я могу это понять, но не допускаю, чтобы у нас на пути встала ваша гордость.

Ложь. На самом деле я не могла понять и принять ни первого, ни второго.

– Вожделение? Святое распятие! Так вот, оказывается, какого вы обо мне мнения, Екатерина?

– Может, и так, пока вы не убедите меня в обратном.

Я продолжала ждать. Решение было за Оуэном, и он должен был принять его самостоятельно. Наконец воздух между нами зашевелился: Оуэн осторожно взял меня за руки и несколько раз глубоко вдохнул, чтобы унять негодование.

– Вы же знаете, что я люблю вас, – сказал он; при странном неровном освещении из окна каждая черточка на его лице была видна с необыкновенной четкостью. – Вы со мной постоянно, целый день, пока я не лягу в постель. Впрочем, когда я сплю, вы тоже меня не покидаете, а когда просыпаюсь, ваше лицо возникает перед моими глазами еще до того, как я увижу первые лучи нового дня. – Губы его слегка изогнулись в усмешке. – Вы поразительно расчетливая женщина, Екатерина.

– Отнюдь нет, – чрезвычайно серьезным тоном сказала я. – Но жизнь научила меня драться за то, что хочешь получить. А я очень хочу выйти за вас замуж. И если для достижения этой цели мне придется быть расчетливой и манипулировать людьми – что ж, я пойду и на это. Женитесь на мне, Оуэн! Дайте этому ребенку свое имя – он этого заслуживает.

– Глостер может вас наказать. Об этом вы подумали?

– Да. Наказать могут нас обоих. Однако если мы обвенчаемся перед лицом Господа, что Глостер и Королевский совет смогут с нами сделать? Я исключаю вероятность того, что Глостер устроит шумный скандал, в котором будет замешана вдовствующая королева, и думаю, что, если обращусь напрямую к Бедфорду, он нас поддержит.

Уверенность моя росла и расцветала, и Оуэн наконец привлек меня к себе. Он по-прежнему раздумывал, по-прежнему упрямился, но теперь я уже и сама свято верила в то, что говорила.

– Если вы не женитесь на мне, Оуэн, – продолжала я, положив ладони ему на грудь, – они заставят меня постричься в монахини, а моего ребенка – нашего ребенка – отберут. – Тут я решилась воспользоваться последним оружием в своем арсенале. – Не думаю, что смогла бы когда-либо вас простить, если бы из-за вашей гордости меня до конца дней засадили в монастырь, а наш ребенок воспитывался, ничего не зная о своих родителях.

Рот Оуэна скривился в горькой самоуничижительной усмешке.

– Да кто я такой? Всего-то лишенный гражданских прав валлиец, попираемый и презираемый английскими победителями его народа. Кто я такой, чтобы жениться на королеве?

Насчет лишения гражданских прав я не очень поняла и потому просто проигнорировала его заявление.

– Добавьте еще: на королеве, никогда не знавшей любви. Если бы вы по-настоящему меня любили, то женились бы на мне.

Лицо его исказилось, он был почти в отчаянии.