Запретная королева

Какой смысл скрывать скандальный брак между вдовствующей королевой и ее дворцовым распорядителем? Зачем нам тайные церемонии, если мы хотим жить вместе открыто, как муж и жена? И к тому же о какой секретности может идти речь, если во мне уже растет наш ребенок? Я могла бы скрывать свое интересное положение под пышными платьями с высокой талией еще несколько недель, но не вечно же; а так этот ребенок родится с честным именем. Мы поженимся прямо сейчас, и будь что будет – «к черту последствия», как выразился Оуэн.

– Мы сделаем это перед лицом Господа и людей, – заявил он. – Я не стану прятаться за вашими юбками, Екатерина. Мы с вами не будем опускаться до тайных ритуалов, из-за которых потом могут поставить под сомнение легитимность нашего союза. Мы станем мужем и женой со всеми необходимыми подтверждениями законности нашего брака.

Он что, думал, что я предпочту провести церемонию в секрете, темной ночью, без свидетелей, в присутствии одного лишь священника? Значит, Оуэн недостаточно хорошо меня знает. По крайней мере, пока что не знает новую Екатерину, выпорхнувшую из-под крыла, которым он меня защищал, окончательно оперившейся. Но очень скоро у него появится возможность узнать меня получше.

– Никто никогда не сможет назвать вас любовницей Оуэна Тюдора, – продолжал он.

– Никто никогда.

– Вы так думаете? Глостер попытается во что бы то ни стало объявить наш брак недействительным. Но, как говорится, «предупрежден – значит вооружен», так что мы не оставим ему никаких зацепок. Я возьму вас в жены на глазах у обитателей этого проклятого дворца и буду этим гордиться.

– Я тоже буду гордиться тем, что взяла вас в мужья. Я не стану унижать нашу любовь и свое положение, крадучись темными коридорами и прячась под плащом и вуалью, чтобы тайно провести ночь с мужем, словно дворцовая потаскуха, – отвечала я.

Моя прямота удивила Оуэна, и он рассмеялся.

– Да, восхищения это не вызвало бы.

Обсуждать тут было нечего, поэтому мы больше не говорили, а сделали, организовав все спокойно и без лишней шумихи. Кто бы мог нам помешать? Что же касается разрешения моего сына, то я не посвятила Юного Генриха в свои планы. Он поступил бы так, как велели бы ему Глостер и Королевский совет, поэтому я не стала обременять мальчика столь сложным решением. Относительно же законов этой страны, которыми Глостер манипулировал по своему усмотрению, – что ж, мое желание выйти замуж было гораздо сильнее уважения к ним. И я не считала себя обязанной их придерживаться.

– Достаточно ли крепка ваша любовь ко мне, чтобы сделать это? – в последний раз спросил Оуэн, когда мы с ним уже стояли на пороге часовни. – Вы действительно готовы лицом к лицу встретить презрение нации?

– Да.

– Тогда, что бы ни случилось, я останусь с вами до конца.

– А я останусь с вами.

– Если так, давайте же это сделаем. – Он с чувством поцеловал меня. – В следующий раз я поцелую вас уже как свою законную жену.

Мы обменялись клятвами под сводами великолепной часовни Святого Георгия в Виндзоре, в клиросе, построенном королем Эдуардом Третьим, чувствуя на себе дыхание исторического прошлого. Торжественной церемонии не было – лишь скромный праздник наших любящих сердец. Оуэн был одет в тунику из богатого темно-синего дамаска, который я ему когда-то подарила, но золотой цепи дворцового распорядителя на нем не было. Сегодня он не был моим слугой и больше никогда им не будет. Следуя женским предпочтениям, я надела свое любимое платье; на нем не было ни дюйма золотой парчи или отделки из меха горностая, которые подчеркивали бы мое королевское происхождение. Геральдические львы и лилии в моем наряде также отсутствовали, а волосы под вуалью были распущены, как у невесты, выходившей замуж впервые.

Я не стала оправдывать свой выбор, смело встретив взгляд Оуэна, и в очередной раз восхитилась его впечатляющей фигурой, – суровый, уверенный в себе мужчина с мечом на поясе. Мы с ним стояли перед отцом Бенедиктом, который нервничал гораздо больше, чем жених и невеста. Его еще нужно было убедить.

– Ваше Величество… – От волнения он то и дело мял свои руки. – Я не могу этого сделать.

– Я этого желаю.

– Но милорд Глостер…

– Ее Величество желает, чтобы вы нас обвенчали, – перебил его Оуэн. – Если вы этого не сделаете, есть и другие священники.

– Господин Тюдор! Как вы решились на столь неблагоразумный поступок?

– Человече, вы обвенчаете нас или нет?

В конце концов отец Бенедикт с большой неохотой уступил, но когда пришло время освятить наш союз на тяжеловесной латыни, воспоминания унесли меня в прошлое, когда я венчалась с Генрихом в церкви в Труа, с показной роскошью и военными почестями, в платье из золотой парчи, с английскими львами и французскими лилиями. Но тогда я выходила за короля, а сейчас – за человека, у которого не было ничего, кроме моей любви.

А что же наши свидетели?