Запретная королева

– И что вы сказали потом? – шепотом спросила я, лежа у него на плече и разбросав по его груди свои спутанные волосы. – Ну, когда произнесли что-то на валлийском, а затем пообещали мне весь мир?

– Как вы помните, я говорил, что с целым миром мне не справиться и его я отдать вам не могу. – Оуэн коснулся губами моего виска, и по его голосу я догадалась, что он улыбается. – Мое признание на валлийском было простым и бесхитростным: «Я люблю вас. Моя дорогая, моя любимая…»

Я вздохнула:

– Это нравится мне даже больше, чем весь мир на подносе. А почему вы не используете свое настоящее имя?

Оуэн на секунду замялся.

– Вы сможете его сейчас произнести?

– Нет.

– Вот вам и ответ.

Но я подумала, что главная причина была не в этом.

Глава пятнадцатая

Последние события очень скоро повлияли на жизнь моего ближайшего окружения в Розовой башне, причем самым неожиданным образом. Мы, как обычно, собрались в полдень у меня в гостиной на втором этаже, чтобы вместе отправиться во внутренний зал и там подкрепиться. Я подошла к столу, стоявшему на помосте, как делала это уже тысячи раз, и села в центре. Пажи начали разносить серебряные чаши с водой для рук и салфетки, здесь же сновали слуги с кувшинами эля и тарелками со сладкой пшеничной кашей на молоке. Мне и в голову не пришло подумать о некоторых практических нюансах изменившейся ситуации. Теперь же, столкнувшись с реальностью, я почувствовала, что бледнею от раздражения на саму себя. Как же бездумно я отнеслась к новому статусу Оуэна, какой слепой и бесчувственной была!

А что же Оуэн? Оуэн, разумеется, все предвидел. Он хорошо понимал, какие проблемы мы сами себе создали, и исходя из этого построил свои планы, не советуясь со мной. Возможно, он хотел уберечь меня от ненужных забот и головной боли. Или же просто знал, что я буду возражать. Так или иначе, в этот день я сделала открытие: я заполучила мужа, обладающего невиданной прозорливостью.

Вопрос, который мне следовало бы задать, казался простым, но на самом деле таил в себе множество подвохов. Где сидеть Оуэну? Как мой супруг, он имел полное право занять место за столом на помосте рядом со мной.

Опустившись в кресло, я посмотрела направо и налево. Табуреты и скамьи стояли, как всегда, и были заняты. Я подняла руку, подзывая пробегавшего мимо пажа, и приказала поставить рядом со мной еще один прибор, досадуя, что не подумала об этом прежде. Теперь же, когда возле меня накроют еще на одну персону, это снова привлечет никому не нужное внимание к происшедшим изменениям и вызовет нежелательные комментарии. Я проявила беспечность, не позаботившись об этом заранее.

Кстати, а где в это время был Оуэн Тюдор?

И тут я увидела его. Да и как было его не увидеть? Он стоял у ширмы в проходе из кухни в зал; на нем была одежда дворцового распорядителя – даже золотая цепь была на месте. Заметила его не только я, о чем свидетельствовали послышавшийся шепот и косые взгляды украдкой в его сторону, – некоторые весьма недобрые, – а также красноречивое выражение на лице Оуэна; я почувствовала, как мое счастье отравляет холодок запоздалого понимания.

Я не ожидала, что придется воевать из-за статуса Оуэна так скоро – да еще публично. Но, видно, избежать этого не удастся. Настроена я была решительно. Мой муж не должен вести себя, как слуга из моей свиты. Я никогда не пыталась привлечь к себе внимание, но сейчас встала, и все взгляды тут же обратились ко мне. Вдобавок я еще и голос повысила. Если Оуэн своим поведением заставляет меня бросить ему вызов на глазах у ближайшего окружения, – что ж, быть посему.

– Господин Тюдор. – В голосе моем, который сегодня вдруг стал необычно звонким, была взрывоопасная смесь гнева и страха.

Оуэн медленно подошел и остановился передо мной; ему приходилось глядеть на меня снизу вверх, ведь я стояла на помосте.

– Миледи?

Глаза наши встретились. На его бесстрастном лице застыло открытое неповиновение. Я понимала, почему Оуэн счел нужным бросить этот вызов, но мириться с этим не собиралась. Прошлую ночь я провела в его объятиях, и в комнате моей было жарко от огня нашей любви. Так что терпеть несправедливость я была не намерена.

– Что это значит? – громко и отчетливо спросила я.

Ответ его был не менее четким:

– У меня есть определенные обязанности, миледи.

– Обязанности? Вы мой супруг!

– Но это не освобождает меня от выполнения того, ради чего меня наняли. И за что я по-прежнему получаю плату от вас, миледи.

Гордость этого человека ранила меня в самое сердце. Гордость, граничащая с высокомерием. Но я не дрогнула.

– Мой супруг не может мне прислуживать.

– Мы обвенчались, преступив законные ограничения, миледи, не получив на это позволения. И пока мы с вами не предстанем перед Его Высочеством герцогом Глостером и Королевским советом, не объявим об изменении наших обстоятельств и изменения эти не будут официально признаны, я буду продолжать служить у вас.

– Этому не бывать! – Я была поражена, возмущена его реакцией, которой никак не ожидала. Я решила, что не позволю Оуэну унижаться, но подозревала, что сила его характера не уступает моей.