Запретная королева

– Это мне известно, – вздохнула я. – Думаете, я ничего не замечала? – Такое признание было в какой-то мере проявлением нелояльности к мужу, но мадам Джоанна говорила со мной прямо, без обиняков, и это подвигло меня на откровенность.

Видя мое смущение, она подалась ко мне и неловко положила свою искореженную руку на мою ладонь.

– Это нехорошо. Вы должны поехать к своему мужу, – сказала мадам Джоанна, словно читая мои мысли. – Ведь если я не ошибаюсь, прошел уже почти год с тех пор, как вы видели Генриха в последний раз? Я знаю его очень хорошо и уверена, что вам следует быть рядом с ним. Ваш супруг позволяет себе увлечься текущим моментом – здесь и сейчас, – однако иногда ему необходимо напоминать о том, что есть и другие люди, которые нуждаются в его внимании.

– Но мне кажется, Генрих не хочет, чтобы я была рядом с ним. – Я впервые наконец-то озвучила свои страхи, зачарованная сочувствием этой доброй и спокойной женщины. – Видите ли… Он меня не любит… и никогда не любил.

Она удивленно подняла брови:

– Как он может не любить такую прекрасную леди, как вы?

– Но Генрих никогда и не пытался сделать вид, что любит меня. Хотя сначала я думала иначе; я была довольно наивна и считала, что со временем он меня полюбит. Понимаете, он был со мной так добр и галантен…

Руки мадам Джоанны едва заметно сжались.

– Бедная девочка! Как вы могли догадаться, что у него на уме? Мне это никогда не удавалось. Еще в ранней юности Генрих никому не позволял понять, что для него по-настоящему важно, – даже если в результате это важное у него отбирали безвозвратно. Манеры у вашего супруга действительно безукоризненные. Как можно, глядя на этот горделивый, безупречно контролируемый фасад, догадаться, о чем Генрих размышляет в этот момент? Не думаю, чтобы за последнее время он сильно изменился…

Мадам Джоанна сделала паузу, а затем настойчиво продолжила; ее голос уже не был мягким.

– Поезжайте к нему. Если вы не желаете, чтобы ваш брак превратился в нескончаемое витание мыслей, кружащихся на расстоянии вокруг да около людей, совершенно не понимающих друг друга, будьте во Франции рядом с мужем. Очень опасно брать с собой в дорогу маленького мальчика; госпожа Уоринг позаботится о вашем ребенке. Она не допустит, чтобы с ним случилось что-нибудь плохое.

– Да. Так я и сделаю. – Этот совет представлялся мне мудрым: казалось, что эта женщина интуитивно поняла, какова наша с Генрихом супружеская жизнь. А еще меня очень утешало, что не одну меня ввели в заблуждение блестящие манеры Генриха.

– Заставьте своего мужа обратить на вас внимание. Отвлеките его. Образно говоря, выманите его с поля битвы, хотя бы ненадолго. – Ее улыбка, не лишенная чисто женского лукавства, казалась неуместной на пожилом лице, однако я предположила, что в молодости она была очаровательна. – Для красивой леди нет ничего невозможного.

Да, мадам Джоанна была мудрой дамой. Вероятно, если бы мы с Генрихом снова стали жить вместе, вдали от сражений и военных кампаний, между нами и в самом деле могли бы возникнуть и близость, и взаимопонимание. Возможно, со временем он даже почувствовал бы любовь ко мне. С Божьей помощью все это уже не казалось чем-то невозможным.

– Я сделаю это, – твердо сказала я; в моей груди крепла решимость.

Мадам Джоанна осторожно похлопала меня по руке.

– Генрих, безусловно, знает, какое сокровище ему досталось. Вы еще так молоды, впереди у вас вся жизнь. Вам нужно лишь напомнить мужу о себе и побудить его время от времени возвращаться в Англию.

Мы обменялись понимающими улыбками.

– А теперь, думаю, вам пора. Ваш эскорт скоро начнет грызть удила от нетерпения и вовсю проклинать нас с вами, болтливых женщин. Но пообещайте меня навещать. Порой мне бывает очень одиноко.

Эти слова тронули меня, и я вспомнила мысли, постоянно крутившиеся у меня в голове во время этого визита.

– Госпожа Уоринг сказала, чтобы я обязательно спросила у вас о пророчестве, – произнесла я.

– Вот как? – Едва заметные брови мадам Джоанны напряженно сошлись в одну линию.

– Я родила сына в Виндзоре. Генрих запрещал мне это, госпожа Уоринг тоже была против. Муж ничего мне не объяснял, а вот госпожа Уоринг рассказала, что существует некое пророчество…

Лицо мадам Джоанны помрачнело, и она перевела взгляд на окно; там была свобода, в которой ей отказывали.

– Я не имею с этим ничего общего, хоть некоторые и обвиняют меня и в более ужасных преступлениях. Но да, было одно предсказание, сделанное для несчастной Марии де Богун, которой не довелось увидеть своего сына взрослым. Я бы сказала, что это было короткое ядовитое суждение, продукт злобного ума, не предвещавший династии Ланкастеров ничего хорошего. Мне рассказала об этом камеристка Марии, когда мы с ней недостойно болтали, сплетничая под воздействием эля. Судя по тому, что вы мне сказали, Генриху, похоже, тоже откуда-то известно о клевете – я этого не знала. Хотите узнать, о чем речь?

И она обо всем мне рассказала.