Запретная зона

Это случилось в Форт Виктории, самом старом городе Родезии. Главная улица города названа именем Алана Уилсона, первого белого человека, вступившего на его землю. Улица длиною всего в несколько сотен метров — часть шоссе Солсбери — Иоганнесбург. В здании, на котором развевается британский флаг, на первом этаже расположена почта, а на втором — библиотека.

На этой же улице находятся гостиница «Виктория» и еще одна гостиница, несколько банков — «Стандард Банк», «Барклай Банк», «Провиденшиэл Иншуэренс», универсальный магазин «Майкл», булочная с залом, где можно выпить чашку чаю, винный магазин под зеленым навесом.

Большинство городов этой части Африки выглядят так же, с такими же банками и универсальными магазинами вдоль главных улиц.

Как и все города Родезии, Форт-Виктория имеет свою африканскую локацию и тоже на довольно большом расстоянии от белых кварталов. Вывеска у въезда в нее призывает вас сообщить белому управляющему о цели приезда; но мы не стали этого делать. Мы просто хотели передать привет мяснику Джосиа Гондо от его друзей из Харари. В его лавке толпился народ. Люди покупали сердце, печень, легкие, желудки — внутренности дешевле всего и покупаются наиболее охотно.

— Они готовят пищу на кострах, — сказал Джосиа Гондо.

Это был полный, добродушный, довольный собою человек; он был не только мясником, но и председателем футбольного союза африканцев южного района — один из важнейших постов, которого может добиться африканец.

— Не говорите со мной о политике! — попросил он и погрозил пальцем. — У меня ведь покупают сотни европейцев.

Но ни один из его белых заказчиков не показывался в локации. Он посылал им товар на дом. Форт-Виктория — центр сельскохозяйственной области, в которой большинство жителей являются членами реакционной партии Доминиона.

Мы заговорили о других вещах, но чаще всего вместо ответа слышали его раскатистый смех. Перед уходом он сказал:

— Люди из Европы нам по душе.

— Почему же?

— В Англии и Скандинавии нет расовых предрассудков, высокая зарплата и нет бедных.

Европа представлялась ему Эльдорадо — сказочной счастливой страной, где все расы жили так же хорошо, как здесь белые.

Еще до нашей поездки сюда я спросил одну девушку, что она думает об Африке. Она была продавщицей табачного магазина в Стокгольме, где я иногда покупаю газету. Африка в ее представлении была большой страной со многими провинциями, населенная дикими животными, язычниками, миссионерами, страна, где почти не нужна одежда.

Как было бы хорошо, если бы моя знакомая из табачного магазина и этот добродушный мясник могли встретиться за стаканом пепси с соломинкой. Она внесла бы поправки в его представления о европейском Эльдорадо, а он смог бы рассказать ей, что он сам, как и она, мечтает увидеть льва, людоеда и пляски перед боем.

И оба они согласились бы с тем, что рассказы людей — наполовину ложь и что учебники, по которым они изучают другие страны, уже устарели; они пытаются показать скорее различия, чем сходство в жизни разных народов, — так более занимательно; это знают все, кто снимает фильмы или пишет в газеты.

Она бы поняла, что ее учебник отстал на несколько поколений, а он. быть может, понял, что для него учебник еще не написан. И он, может быть, сказал бы ей еще, что чем больше европейцы стремятся видеть Африку, состоящей из нескольких стран, тем больше сами африканцы желают видеть в ней единую страну — свое отечество.

Покидая город, мы думали об эмигрантах послевоенного времени, привлеченных сюда грандиозными обещаниями. Им, видимо, не раз пришлось пережить разочарование. Воспитанные на ковбойских фильмах, они ожидали встретить здесь дикую природу, а нашли совсем другую картину: аптекарский магазин, начальная реальная школа, продавец грек в бакалейной лавке, крестьяне, говорящие на африкаанс.

Надгробная надпись на загородном кладбище говорила о разочарованиях поселенца:

Радости, утраченные в жизни рано,
Смертный в кущах райских обретет,
Там вокруг все так чудесно и прекрасно,
Оттого, что бог все лучшее себе берет.

В Родезии не было божьего сада, но надежда на лучшую долю при распределении благ жизни видна из названий рудников в этой местности: «Безрассудный», «Медоносная птица», «Не отчаивайся»…

До самого начала первой мировой войны почти 90 процентов всего золота, добываемого в стране, получали на копях, открытых каким-то древним племенем. Что случилось с этим месторождением — одна из мировых загадок. В этой провинции встречаются деревья и фрукты, завезенные из Индии.

А сейчас золотые рудники, существовавшие много веков, заброшены, окружены метровыми термитниками, напоминающими коричневые готические здания. Одинокая металлическая птица сторожит копи.