Запретное чтение

Я с любопытством все тут рассмотрела: заглянула в шкаф, где до сих пор висела подростковая одежда, порылась в школьных работах, которыми оказался набит ящик стола: “Использование стилистического приема гипербола в романе Сэлинджера “Над пропастью во ржи’”. Я вспомнила, как однажды мы с Аней играли у кого-то в подвале в “Монополию”, пока взрослые пили и ели наверху. Когда я забрала ее последнюю пятисотдолларовую купюру, Аня заплакала, а потом утверждала, что это был приступ аллергии. “Наверное, раньше у них была кошка”, – объясняла она.

Тут мне пришло в голову, что никто не заметит, если из этой комнаты что-нибудь вдруг пропадет. Я снова открыла шкаф и отобрала немного вещей, не слишком мешковатых и не черных: несколько футболок, три приличных свитера и пару драных джинсов. В ящике с носками обнаружились только непарные, но я все равно взяла несколько штук. Потом я достала с полки две книги для Иэна – “Джонни Тремейна”[58] и биографию Генриха VIII. На обложке красовалось улыбающееся лицо Анны Болейн в окружении других жен короля, и голова Анны уже была отрублена и должна была вот-вот отвалиться. Иэн будет в восторге. Все это я сложила в пакет из супермаркета, который служил мне чемоданом, и добавила к трофею штопор, блокнот, мочалку, фонарик, пластиковый контейнер для еды, флакон старых духов (забрызгивать запах жареной картошки в машине) и десять кассет с музыкальными сборниками, на которых наверняка хотя бы не было национального гимна Австралии. Я открыла копилку в форме пчелы, стоявшую на тумбочке у кровати, и с удивлением обнаружила там пригоршню монет – разве человек, решивший сбежать из дома, оставит в копилке деньги? – но тут разглядела, что монеты канадские. Я живо представила себе, как Аня сидит на кровати вечером накануне побега, аккуратно отсортировывает американские монеты и, сосчитав их, прикидывает, насколько далеко сможет уехать на эти деньги на автобусе. Я ссыпала монеты себе в карман. Если придется бежать в Канаду, хотя бы смогу заплатить за въезд на автомагистраль.

Я переоделась в белую ночную рубашку, которую нашла в комоде, и сверху надела серую футболку с длинным рукавом. От обеих вещей веяло затхлостью, но все равно это было лучше, чем снова спать в своей одежде. Я забралась в постель и позвонила Тиму. Чем дольше тянулось наше путешествие, тем больше писем скапливалось у меня в почтовом ящике, и в конце концов настанет день, когда почтальон начнет оставлять их на полу у лестницы. К тому же рано или поздно местные газетчики наверняка придут к моим соседям, чтобы поинтересоваться, действительно ли я была таким уж тихим и безобидным человеком. Я, затаив дыхание, слушала длинные гудки в трубке и на всякий случай готовила себя к тому, что к телефону подойдет не Тим, а полицейский.

– ¡Hola! – закричал в трубку Тим по-испански. – ¿Quién es?[59]

Его голос был едва различим из-за громкой музыки.

– Это Люси, – сказала я.

– Кто? – прокричал он.

– Люси! – повторила я как можно громче, еле сдерживаясь, чтобы тоже не заорать во весь голос.

– Люси! – закричал Тим. – Прости, дорогая! Сейчас мы сделаем потише.

– Что?

– Ты уж прости! У Ленни день рождения! Приходи тоже, если хочешь!

– А… нет. Нет, я себя неважно чувствую.

– О, бедняжка! Прости нас, ради бога. Сейчас мы сделаем потише, тебе надо выспаться. Может, тебе чего-нибудь принести?

– Нет-нет, спасибо. Нет. У меня все есть.

– Ну хорошо! Чао, белла!

Мне на мгновение почудилось – правда, на самом деле, – что, возможно, настоящая Люси Гулл находится сейчас в Ганнибале, лежит у себя дома в постели, читает Вудхауса, Хайсмит или Остин, прислушивается к испанско-итальянской фиесте в квартире у Тима и пытается уснуть. А настоящий Иэн Дрейк сидит на полу у себя в комнате и складывает из страницы учебника пастора Боба оригами в виде африканского трубкозуба.

А те, другие мы – Иэн и Люси, которые несутся по стране на восток, это лишь призраки, разыгрывающие то, что могло бы произойти, или то, чему следовало бы произойти. А может, мы были кошмаром в воспаленном сознании реальной Люси Гулл.

Но нет, в действительности все было наоборот. Призраком была та Люси, которая находилась сейчас в Ганнибале. Призраком, как и все в этой печальной комнате…