Запретное чтение

Я понимала, что мне надо набраться смелости и позвонить Рокки в такое время, когда он наверняка подойдет к телефону. Он никогда не работал в пятницу днем, даже если у нас не хватало сотрудников, и даже в те редкие случаи, когда библиотекарь из детского отдела исчезала, чтобы совершить похищение. Мы с Иэном заехали в “Макдоналдс” выпить по молочному коктейлю.

Рядом с кафе была детская площадка, и я присела на скамейку для пикника, чтобы позвонить Рокки, пока Иэн поболтается на рукоходах. Перемещаться с помощью рук по перекладинам он не умел, поэтому просто висел на одной из них, пока хватало сил, а потом срывался и приземлялся на опилки. После этого он забирался обратно и повторял все сначала.

– Рокки! – сказала я, когда он подошел к телефону.

– Да?

– Это Люси.

Раньше он всегда сразу узнавал мой голос – неужели он так быстро изгнал меня из своего подсознания? Или, может, сердится, что я до сих пор не звонила?

– А. У тебя охрипший голос. Не заболела?

– Нет, все в порядке, разве что немного выбилась из сил. Я все еще в Чикаго.

Я снова рассказала ему о больной подруге и даже о том, что ее зовут Дженна Гласс, и описала все так, чтобы казалось, будто эта моя поездка была заранее спланирована. Болезнь давняя и затянувшаяся. Я сказала, что вчера поделилась с ней костным мозгом, но о ее сыне и о том, что еду на восток, говорить не стала. Я почувствовала, что мне пора начать записывать, кому и что я говорила.

– Было жутко больно, – сказала я.

– Ясно.

– Там у нас внизу все в порядке?

Он не отвечал, и я поняла, что надо воспользоваться возможностью и изобразить тревогу и удивление, но мне не хватило смелости. Я выдавила из себя лишь короткое:

– Что-то случилось?

– Послушай, – сказал он. – Мне надо тебя спросить кое о чем. Иэн Дрейк. Парень, который все время у вас околачивается.

– Так?

– Он… Никто не знает, где он.

– В каком смысле?

– Он пропал.

– Ты хочешь сказать, в библиотеке никто не знает, где он, или его родители не знают?

– Никто не знает. Он, типа, официально объявлен пропавшим. Делом занимается полиция, и все такое.

– Черт. Он что – убежал?

– Ну, он оставил какую-то записку, но они не говорят, что в ней было.

– И о чем ты хотел меня спросить?

– В каком смысле?

– Ты начал с того, что у тебя ко мне какой-то вопрос.

– А. Наверное, я имел в виду, что мне надо тебе это сказать. Ты там в порядке?

– Нет, не совсем. Это просто ужасно. Сколько его уже нет?

– Несколько дней. Думаю, он исчез еще до того, как ты уехала. Ты в воскресенье его видела?

Я честно попыталась вспомнить. Я обнаружила его в понедельник. Он, очевидно, пришел в библиотеку днем в воскресенье, чтобы спрятаться, но в тот день закрывала не я, а Сара-Энн.

– Нет. Кажется, он приходил в пятницу. Только вернул книги и ничего нового не взял, и это вообще-то совсем на него не похоже. В компьютере должна быть запись, что он сдавал книги.

На этот раз там и в самом деле должна была сохраниться запись на имя Иэна, потому что он возвращал книги, которые брал для подготовки школьного доклада о племени чероки.

– Ты не смотрел?

– Смотрел. Просто я подумал, мало ли, может, ты с ним в тот день говорила.

– Нет. Он зашел только на минуту. Но если он собирался бежать из дома, наверное, он бы взял с собой что-нибудь почитать. Они не приходили в библиотеку? В смысле, из полиции? Ты с ними разговаривал?

– Они как-то странно себя повели. Пару минут поговорили с Лорейн, а потом почему-то непременно захотели пообщаться лично с Сарой-Энн. Сказали, что мать Иэна просила их с ней поговорить.

– Бред какой. И что – они поговорили?

– Да так, десять секунд. Если бы я мог скатиться вниз и подслушать, я бы непременно это сделал. Они, видимо, быстро сообразили, что Сара-Энн туповата, и просто махнули на нее рукой. Нет, правда, я бы заплатил наличными, чтобы послушать эту их беседу!

Я хотела засмеяться, но вовремя напомнила себе, что по сценарию должна быть в глубоком потрясении.

– Они считают, что он убежал?

– Я не знаю, что они думают. Но если кому интересно мое мнение, то да, я считаю, он убежал.

– Почему?

– Не знаю. Просто такое ощущение. Ты ведь сама говорила, что они ужасно с ним обращаются. Родители. Ну и еще то странное письмо, которое ты нашла.

Я некоторое время помолчала, предположив, что так у меня меньше шансов чем-нибудь себя выдать.

– Люси? – окликнул меня Рокки.

– Все в порядке.

– Я знаю, что он тебе очень дорог.

– Мне надо бежать, – сказала я и отключила телефон, пока Рокки не успел задать еще какой-нибудь вопрос.

Раньше Иэн все время заставлял меня кружить и петлять, но теперь он прокладывал маршрут по прямой, и мы ехали, никуда не сворачивая, по магистрали, соединяющей штаты. На коленях он держал раскрытый атлас.

Когда мы проехали не меньше сорока миль и мне начало казаться, что правая нога у меня вот-вот отвалится, Иэн затеял игру.

– Вы знаете, что белая лошадь стоит пятьдесят очков?

– Где? – не поняла я.

– Когда едешь на машине. Пятьдесят очков. Это самое большое количество, которое можно заработать за один раз. И розовый “кадиллак” – тоже пятьдесят.

– Хорошо, – сказала я, смутно припоминая что-то такое из детства.