Запретное чтение

– Машина с одной разбитой фарой – десять. Но очки дают, только если увидишь первым. Нужно громко сказать об этом.

– Ладно.

– Ну вот, но в моих правилах есть еще несколько похожих штук. За каждое слово, которое рифмуется с моим или вашим именем или фамилией, дается тридцать очков. И еще сорок пять, если увидишь точно такую же машину, как у нас. Но только она должна быть абсолютно такой же, а не просто такого же цвета.

Он говорил так быстро, что я его с трудом понимала.

– Что с тобой? – спросила я. – Почему ты так сидишь?

Он сидел, скрестив руки на груди и обхватив себя за плечи.

– Дышать все еще трудновато, – объяснил он. – Думаю, дело было не только в хорьках. А еще у меня заканчивается лекарство.

– Это альбутерол? Такой ингалятор, которым пользуются в экстренных случаях?

Я поняла, что даже ни разу не взглянула на его лекарство и не поинтересовалась, чем еще он болеет, и вообще от самого Питтсбурга ни разу не послушала его дыхание. И еще позволила ему болтаться на рукоходах. Да мне вообще нельзя доверять детей.

– Я им пользуюсь, только когда мне очень нужно, но в последнее время я довольно часто это делал.

Несколько секунд я в панике смотрела вперед на дорогу, а потом попыталась здраво оценить положение. По крайней мере, это не такое лекарство, которое нужно принимать постоянно и без которого состояние может резко ухудшиться. Можно купить ему в аптеке что-нибудь, на что не требуется рецепта, а в худшем случае можно отвезти в пункт скорой помощи, объяснить, что у нас нет с собой страховки и, возможно, позвонить отцу – попросить, чтобы он оплатил счет. А еще можно воспользоваться этим как удачным предлогом, чтобы отвезти Иэна домой.

– И что, очень тяжелые бывают приступы? – спросила я.

– Такие же, как прошлой ночью. Доктор мне говорил, что мне нужен фиолетовый ингалятор, которым пользуются каждый день, но папа сказал, что у меня выработается от него зависимость, поэтому мне не разрешают пользоваться фиолетовым.

– О боже.

– Что?

– Я сказала: ну что же.

– Просто, понимаете, нельзя произносить религиозных слов, если вы имеете в виду что-то другое. Это одна из десяти заповедей.

– Да, хорошо. Прости меня, пожалуйста.

Следующие десять миль я занималась мысленным заполнением собственной оценочной таблицы на тему Десяти заповедей, и выглядело это примерно так:

Я с большим трудом вспомнила их все, да и то лишь благодаря тому, что в детстве часами помогала своей туповатой подружке Брук готовиться к занятиям в воскресной школе. Оказывается, долгие часы совместной зубрежки повысили мой общекультурный уровень (но никак не отразились на моем моральном облике). Для ровного счета я прибавила еще и семь смертных грехов:

Что и требовалось доказать. Неудивительно, что у меня на лбу имеются рога. Но, с другой стороны, какой преступник в разгар преступления честно и откровенно признает, что им движут злые намерения? В своих помыслах все мы Жаны Вальжаны, Мартины Лютеры Кинги и Генри Дэвиды Торо. Я, например, была Махатмой Ганди, шагающим к морю за солью для своих людей[62]. Вы только взгляните на мои бедные босые ноги, они же сплошь покрыты волдырями!

Где-то на трассе 80 Иэн сказал:

– Давайте поговорим о книгах!

– Отличная мысль! Значит, о книгах. Что ты планируешь в ближайшее время прочитать?

– Ну, наверное, “Хоббита”. Один парень, Майкл, мы познакомились на занятиях, куда я хожу, он сказал, что это классная книжка. Вы ее читали?

– Ты не читал “Хоббита”?! – Я буквально закричала на него, упустив удачную возможность поговорить об этих “занятиях”.

Впрочем, я тут же сообразила, что, конечно же, он его не читал. Ему ведь не дозволялось читать книги о волшебниках. Или, по меньшей мере, о настоящих волшебниках. Великий и ужасный правитель страны Оз, видимо, был исключением, потому что в конце оказывался обманщиком.

– Как только вернемся в Ганнибал, я возьму ее для тебя в библиотеке, – сказала я, хотя на самом деле уже не могла вообразить себе сценарий, при котором мы оба возвращаемся в Ганнибал и я работаю все там же в библиотеке, а Иэн ежедневно скатывается кубарем по лестнице к нам на этаж, чтобы увидеться со мной. – Так ты говоришь, твоего друга зовут Майкл? Он твой ровесник?

– Ага. Но вообще-то я не это имел в виду, когда сказал, что хочу поговорить о книгах. Я имел в виду что-нибудь веселое – ну, например, если вы попадете в рай и обнаружите, что там можно превращаться в любого героя из любой книги, но выбрать разрешается только один раз, кем вы станете?

– Ух ты! Понятия не имею. А ты?

– Я точно выберу БДВ[63]. Потому что тогда мне можно будет попадать сразу в две книги Роальда Даля! Ведь Большой и Добрый Великан появляется еще и в одной главе “Дэнни, чемпиона мира”, правильно? Мне, правда, не разрешили его прочитать, но я помню, как вы показывали нам этот кусок, когда прочитали “БДВ”. Помните? Вы еще подняли книгу, чтобы всем было видно.

Я с удовольствием представила себе Иэна в образе дружелюбного великана, который с грохотом проходит по улицам Миссури и одним ударом ноги превращает пастора Боба в лепешку.

Я ненадолго задумалась и сказала: