Запретный дневник

Не пойму, в какой степени первоапрельский розыгрыш относится к моим отношениям с Богом. Для чего Он заставил мою жену, в общем не интересующуюся христианской мифологией, купить и подсунуть мне апокрифические евангелия? В чем Он хочет подначить меня? В том, что я не знаю, кем все-таки были братья Иисуса, и главное — от кого? Я твердо решил не ревновать к Иосифу. Но в жизни женщины бывает и не только муж. Мне ли не знать этого? Ей было пятнадцать лет, когда она родила Иисуса Эммануила (ведь у него было двойное имя). Она была совсем молода. Со всеми присущими молодости максимами: например, желала оставаться всю жизнь девственной. Благодаря Богу, этого не случилось. Она прожила недолгую, по современным меркам, для женщины жизнь и умерла, когда ей было не то пятьдесят три, не то пятьдесят шесть лет, во всяком случае менее шестидесяти. А в каком возрасте она изображена на Дивеевской иконе? В пятнадцать? В шестнадцать? Ко всему выходит, я сожительствую с несовершеннолетней? Вот не хватало еще нарушить отечественные законы. Но как здорово, что она так молода! Мужчина и сам омолаживается, имея сексуальной партнершей девушку. Еще лучше, разумеется, ебаться с девственницами. Хоть это и разовая акция. Жены удивляются, почему мужья любят уходить к молоденьким. Да потому, что старенькие не дают. Не дают того, что надобно мужчине. А молодые к тому же впрыскивают свежие соки.

Но, что бы ни говорили про вечную непорочность, Мария все-таки женщина, и такой мне нравится. Мне вообще все в ней чрезвычайно нравится — не могу найти ни в чем никакого изъяна.

Свою жену я взял уже не девушкой и даже знаю, кто первый ее откупорил и пользовал. Как-то мы ехали в троллейбусе, он остановился у небольшого трехэтажного дома на узкой улице, и она показала:

— Вот эти окна.

Ничего больше не сказала, но я понял, что это именно та квартира, где ей сломали целку и куда она бегала в начале своей половой жизни, не в силах совладать с желанием ебаться. Знаю и второго, кто пользовался ею. Ко второму они с подругой, вдвоем жившие в одной комнате в доме отдыха, пробирались по ночам, и он еб их по очереди, приходящих к нему, — сперва одну, потом другую. Хорошо, никто из ебарей не соорудил ей тогда ребенка. Я был у нее, по ее же рассказам, третьим, хотя, понятное дело, не последним. Она была у меня двенадцатой, и на этой дюжин-ке я бы и остановился, когда бы не Мария. Историю сексуальной жизни жены я почти что принял. А вот история жизни Марии меня переворачивает. Нельзя ревновать женщину к тем, кто был до тебя. И все же. Кто сделал ему братьев? Неужели старый Иосиф, доживший, кстати, до ста одиннадцати лет? Умерший, между прочим, еще при жизни Иисуса. И бывший, по воспоминаниям последнего, очень бодрым стариканом. Ну, мог, мог! А все-таки?

Апрель, 2

Жена еще в начале нашей семейной жизни сама сразу же рассказала мне про ебавших ее самцов, предусмотрительно охарактеризовав их способности ниже моих. И второго я полностью простил: дамский угодник, не делавший различия между двумя молоденькими женщинами. Главное для него было получить удовольствие от новой свежей пизды, а любви — самого опасного — между ними не было. Можно представить, как моя будущая жена приходила второй к нему, ибо подруга была побойчее, как он, лежа голый на кровати, приказывал ей раздеться и взять в рот его уже вымытый после предыдущей партнерши хуй. Как будущая моя суженая облизывала его залупу, пока он проталкивал свои длинные пальцы сзади ей во влагалище.

Как он насаживал ее сверху на себя, и она подпрыгивала на его чреслах, теряя рассудок от сладострастия. Я его простил. А вот первого…

Его я возненавидел. И хотя прошло уже больше восемнадцати лет, чувство еще свежо. Женщина всегда привязывается к своему первому ебарю. В этом и есть смысл для мужа первым проткнуть жене целку. И хотя никакой привязанности к этому ее первому в ней никогда не проявлялось, сама возможность этой зависимости бесила меня. Я опять же представлял, как, преодолев девичье сопротивление, он своим поганым членом делал из моей будущей жены женщину для себя. И она была ею, жила с ним некоторое время, пока не появился второй, и сразу же за тем, согласно ее легенде, — я. И хотя именно я стал ее окончательным мужчиной (мелкие измены не в счет), ревность к первому меня не оставляет.