Запретный плод сладок

Она почувствовала тяжесть его рук, опустившихся ей на плечи, а потом тепло ладоней и сильных пальцев, проникавшее сквозь хлопок платья. Клер вздрогнула, но не воспротивилась тому, что он потянул ее на себя, прижав к своей груди. Не стала она противиться и внезапному порыву прижаться к нему и вобрать в себя еще капельку его силы. Тейт как будто угадал это желание, потому что его руки тихонько оставили ее плечи и сошлись в кольце вокруг нее.

Тейт ничего от нее не требовал. Он просто делился своей силой. Боль и радость, постель, любовь — как давно она перестала делить все это с мужчиной. Она научилась быть одинокой и жить в холодном замкнутом пространстве своего одиночества. А еще она научилась ненавидеть свое одиночество.

— Немножко лучше? — чуть погодя спросил он.

— Гораздо лучше, спасибо. — Она повернулась к нему лицом, оставаясь в кольце его рук, сняла очки и подняла на него глаза. — Мне очень нравится океан.

Тейт, улыбаясь, несколько раз провел ладонями вверх и вниз по ее рукам.

— А мне нравишься ты, Клер Дункан.

— Ты тоже нравишься мне, — призналась она, окунувшись в глубину его темно-карих глаз.

— Я очень рад. Я боялся, что чересчур давил на тебя, забрасывая всеми этими вопросами.

Она задумалась на мгновение, потом отрицательно покачала головой.

— Нет, ты на меня не давил, но поразмышлять кое над чем действительно заставил. И я еще отыграюсь, — пообещала Клер с лукавой улыбкой, — потому что оставляю за собой право на любые вопросы в любое удобное для меня время.

— Охотно предоставлю тебе карт-бланш.

— Уж не подведите, мистер Ричмонд. Надеюсь на ваше честное слово.

Его взгляд не отрывался от ее глаз.

— Вы согласитесь сегодня поужинать со мной, миссис Дункан?

— Зачем?

«Дурацкий вопрос, Клер, — одернула она себя через миг после того, как он слетел с ее языка. — Ты уже настолько замкнулась в себе, что даже забыла, как это бывает. Мужчина приглашает женщину на свидание, чтобы они могли получше узнать друг друга. Разве тебе не этого хочется?» — мелькнул и исчез в ее мыслях вопрос.

— Ты в самом деле не знаешь?

Что-то было в глубине его глаз, что интриговало ее. Какая-то странная напряженность. А лицо его дышало искренностью, но эта искренность ее обескураживала. Как, впрочем, и сам Тейт.

Конечно, она понимала, почему он пригласил ее на ужин. Его тянуло к ней. Как и ее к нему. Зачем же отрицать очевидное?

Клер выскользнула из его объятий и вернулась на прежнее место на скамье.

— Ладно, я принимаю приглашение на ужин.

— Отлично. Ты любишь плавать на яхте? — в очередной раз он резко сменил тему разговора.

Она улыбнулась.

— Очень люблю. Я была заядлой яхтсменкой, когда училась в школе и в колледже; в те времена мы с друзьями частенько выходили в море, но в последние годы я как-то отошла от этого.

Клер никогда не смогла бы забыть, почему так случилось. На отдых и развлечения у нее не оставалось времени, пока длилась болезнь Джейсона, пока она проводила нескончаемые, горькие, одинокие часы у его постели, а он медленно, но неотвратимо уходил от нее. После его смерти и разрыва с Дарреном она потеряла ко всему интерес. Курс интенсивной психотерапии да еще необходимость помогать родителям — вот что стало ее дорогой к излечению и возвращению к жизни.

— Нам определенно нужно изменить такое положение вещей.

— Неужели? — совсем уже кислым тоном отозвалась она.

Тейт не потрудился ответить. Он просто устроился на скамье рядом с ней.

— Расскажи мне о своей семье, — попросил он.

Клер мысленно поаплодировала ему за то, как он мастерски разрядил обстановку.

— Отец у меня юрист. Они с мамой познакомились на Кубе, когда она приехала туда по заданию британского правительства.

— От отца ты унаследовала темные глаза и волосы, — предположил Тейт.

— А от матери — необыкновенное упрямство, — с ухмылкой призналась она. — Родители у меня бесподобные.

— Как и твоя улыбка.

Зардевшись, она добавила:

— Моего отца зовут Мигель Альварес.

У Тейта от удивления расширились глаза.

— Я много слышал о нем. Он пользуется огромным авторитетом не только в юридических, но и в политических кругах Флориды.

— И есть за что, — отозвалась Клер. В ее голосе звучала гордость за отца, который приучил своих детей к самым высоким критериям и в личных отношениях, и в работе. — Мама уже на пенсии, но по-прежнему время от времени читает лекции в местных университетах.

Тейт нахмурился, словно не мог припомнить чего-то очень важного.

— Синтия Харпер Альварес — так зовут твою мать, верно? — наконец с облегчением воскликнул он.

— Да, — подтвердила она с той же гордостью, что говорила об отце.

— Биографию Фиделя Кастро, которая вышла из-под ее пера, иначе как блестящей не назовешь. У меня есть один экземпляр этой книги. Я присутствовал на презентации книги в Джорджтауне несколько лет назад.

Клер расплылась в довольной улыбке.

— Я ей передам. Она будет рада услышать, что ее труд заслужил одобрение. Папа придерживается мнения, что она приукрасила Фиделя Кастро в своей книге, но мама упорно твердит, что она биограф, а не судья или арбитр, и потому ее задачей было написать достоверную биографию.