Запутанный след

Чёрт становится богом, а чёт превращается в нечет.
Говорили: «оазис», теперь говорят: «солончак».
Или вот саранча… Ну всю жизнь полагал, что кузнечик!
А при виде кузнечика злобно цедил: «Саранча…»
Тут и раньше непросто жилось, а сейчас-то, сейчас-то!..
Ты к нему – с кочергой, а тебе говорят: «Со свечой!»
Бизнесмены! Родные! Кузнечики нашего счастья!
Это ж я по незнанию вас называл саранчой…[12]

«Вот только почему-то никак не встречаются мне среди бизнесменов “кузнечики”, – думал Алексеев. – Нет, читал я, конечно, о знаменитых меценатах, поддерживавших культуру, да только где они? Крутятся вокруг сплошные Артишоки и ему подобные…»

Он постоял на берегу давно исчезнувшей реки, склонив голову у одинокой могилы, потом спустился на давешнее место, забросил удочку. Рыба не клевала, и журналист бездумно откинулся на спину, разглядывая бездонную голубизну неба.

«Господи, как хорошо у нас! – подумал он. – Даже в удивительно красивом мире за Тремя Вратами мне будет не хватать и этой тихой речушки, и белоснежных нежно-точёных цветов водяной лилии…»

Сверкнув бирюзовыми крыльями и золотисто-жёлтой грудкой, прилетел откуда-то небольшой зимородок, устроился на ветке ивы, под которой накануне рыбачил Маслов. Поправил пёрышки и вдруг бросился вниз головой в воду. Почти сразу же появился обратно – в клювике зажата мелкая рыбёшка. Проглотил добычу, удовлетворённо пискнул и снисходительно посмотрел на незадачливого рыболова, у которого поплавок так и стоял неподвижно, – на нем даже устроилась небольшая стрекоза, опустившая прозрачные крылышки. Алексеев посмотрел на гордую пичужку и рассмеялся.

«А как, интересно, Седовласый рассчитывает заполучить Ключ? – пришло в голову. – У археологов всё зарегистрировано, всё учтено. Хотя… Женька, похоже, не считает подвеску уникальной находкой. Если Седой за неё пообещает выкупить для университета участок со скифским городищем и могильником (с деньгами, судя по всему, у нынешних Детей Луны проблем нет), может, и пойдёт на это Ярков… А уж вислоносый Лупеску за эту идею двумя руками уцепится, он, похоже, относится к категории людей, живущих по принципу: “Не знаю зачем, но очень нужно”»…

Зимородок тем временем добыл ещё несколько мальков и теперь поглядывал на валяющегося на травке журналиста с нескрываемым презрением: тоже мне, мол, добытчик.

А куда, кстати, девался поплавок? Не видно его, леску утащило к зарослям кувшинок, и конец удилища заметно подрагивает…

Олег резко дёрнул удочку, и в воздухе мелькнул крупный карась, явно удивлённый тем, что с ним происходит. Сорвался с крючка и тяжело шлёпнулся в траву.

«Э нет, не уйдёшь!» – журналист крепко ухватил добычу.

Сердитый писк привлёк его внимание. Зимородок, растопырив крылышки, возмущённо подпрыгивал на своей веточке. «Да что же это происходит, птицы добрые? – показывал весь его вид. – Ни разу не окунулся, а урвал такую рыбину!»

Алексеев расхохотался и высоко поднял карася-недотёпу над головой. Этого чувствительное сердце пичужки не вынесло: зимородок выдал ещё одну возмущённую трель и умчался прочь.

– Продолжаешь рекорды ставить?

Журналист обернулся – по откосу спускался Ярков.

– Решил составить тебе компанию и немного развеяться, – пояснил он. – Даже Маслова в лагере оставил.

– А кстати, чего ты к нему всё время цепляешься?

– Потому что выйдет из парня толк, – негромко ответил археолог. – Лет пять назад я бы такому ученику только радовался. А теперь… Ну что его ждёт в дальнейшем? Нищенская зарплата да насмешливые взгляды окружающих: не сумел, мол, раззява, урвать у жизни жирный мосол. Эх…

– Что-то, друже, смотришь ты на всё взглядом пессимиста…

– Не обращай внимания, – Евгений досадливо поморщился и признался: – Устал я что-то. Никак не пойму, куда всё катится. Может, с твоей колокольни виднее?

– Увы… – развёл руками Алексеев. – Сам голову над этим вопросом ломаю.

Говорить на эту тему не хотелось, и Олег спросил:

– Слушай, Жень, как ты думаешь, что с этой рекой случилось?

– Не знаю, – пожал плечами Ярков. – Человечество, конечно, на планету сильно влияет, но ведь и до того, как мы на Земле появились, многое происходило: целые моря и океаны исчезали, не то что реки. Да что далеко за примером ходить. Помнишь Каменку?

Алексеев кивнул.

– Тьфу, а не речушка, воробей вброд перейдёт. А ложе у неё огромное, видно, что когда-то заполнял его могучий поток.

– Может, это старица Оби?