Зараза

– Такие пары настолько привыкают друг к другу, что не расстаются никогда. А в моей семье до определенного времени никто и помыслить о расставании не мог, потом случился взрыв. В жизни мамы было только две любви – мы с отцом и работа, но она всегда оставалась звездой – по профессии и по призванию, а потому быт был ей чужд; все разрушилось, когда отец встретил другую женщину – ту, которая, во всей видимости, соответствовала его представлениям об идеальной хранительнице домашнего очага.

Ян замолчал, а потом остановился и поцеловал Аллу – медленно, вдумчиво.

– Почему ты сейчас мне это рассказываешь? – спросила она.

“Мы ведь – совпадение”, – хотела сказать Алла, но в совпадения она не верила.

– Я недостаточно хорошо знаю тебя, а ведь всегда легче открываться тем, кого едва знаешь.

Он сказал то, о чем подумала Алла в ту ночь – с малознакомыми людьми легче делиться. Проще заниматься любовью. Он действительно показал ей Питер; они побывали, казалось, везде. Город в этот раз встретил ее иначе – любовно, нежно, солнечно – хотя, может быть, все дело было в том, что сама Алла была теперь другой – нежной, солнечной. Женщиной.

Они зашли во французский ресторанчик на площади Восстания, перекусили, вернулись в гостиницу. Леня звонил два раза – Алла отвечала ему односложно, выдумывала предлоги, чтобы избежать объяснений. Проще было бы поговорить, но по телефону такие вещи не обсуждаются, и Алла решила отложить разговор до его приезда. Что она могла сказать ему сейчас? Что отдалась случайному знакомому в первый же вечер потому, что подсознательная тоска в ней по мужскому телу была сильнее любой совести и чести? В одном Алла не могла себе признаться – ни вчера, ни сегодня, ни когда-либо – она влюбилась. Просто, глупо, наверное, совсем по-девичьи – влюбилась, и ее короткий, стремительный роман с Яном был живее, чем длительная мука, как она теперь это называла, с Леней. Конечно, не стоило обманывать ни себя, ни Леню, но Алла познакомилась с ним год назад, когда тоска уже сидела в ней, ища выхода, а выход этот – с ним – был невозможен.

– Ты поедешь со мной в Москву? – спросил Ян на пятый день. – Или останешься с женихом?

Два дня оставалось до приезда Лени.

– Не жених он мне вовсе, – сказала Алла. – Как я ему теперь в глаза посмотрю?

– Объяснишься.

– Представить не могу, что с ним будет.

– Любишь его?

– Нет, – честно ответила Алла. – Никогда не любила.

– А меня?

Вопрос застал Аллу врасплох, выбил почву из-под ног.

“Я знакома с тобой всего пять дней”, – хотела сказать она, но получилось другое.

– Люблю.

Вот так просто, раз – и призналась.

“Я тебя любила еще до того, как узнала, поэтому не могла полюбить Леню и никого другого; ты – суть. Ты – судьба”, – хотела добавить Алла, но слова остановились на полпути. Еще успеется. Да и глупо же звучит, нет разве?

– Значит, поедешь со мной, – твердо сказал Ян.

Подошел, обнял, прижался к ней; Алла чувствовала, что в этом – его признание. Пусть без слов, зачем слова? С Леней их было столько, а к чему это привело?

– Я тебя с братом познакомлю, мы с ним встретиться договорились; какой-то сюрприз готовит для своей подруги, даже боюсь представить.

– Сегодня?

– Сегодня!

“Два дня до приезда Лени”, – снова подумала Алла.

Может быть, у нее все-таки получится быть счастливой, хотя бы эти оставшиеся дни.

Они вышли из гостиницы в обнимку, две нашедшиеся души, прошли к Исаакию.

– Сейчас он подойдет, – сказал Ян, вглядываясь в Аллу.

Взгляд у него был какой-то ошалевший, влюбленный, счастливый; он поцеловал ее, стал шептать что-то, а она вдруг перевела взгляд в сторону – и увидела. Увидела – Леню. Он стоял чуть в отдалении и смотрел на них; на Аллу, застывшую в один миг; на Яна, вжавшегося в нее.

– Куда ты смотришь? – спросил Ян удивленно, чуть отстранившись.

– Там, там… – она замялась.

Он оглянулся – и увидел Леню, улыбнулся широко.

– Пойдем, пойдем, – он потянул ее в сторону Лени.

Она ничего не понимала.

– Братишка, здравствуй! Это моя Алла, та самая таинственная незнакомка из поезда. Помнишь, я тебе рассказывал?

Дальнейшее Алла уже не слышала; перед ее глазами застыло побелевшее, исказившееся лицо Лени. Ян держал ее за руку, что-то говорил, Леня кивал судорожно, и Алла видела только это его лицо. Кто-то совсем рядом обронил монетку, она упала на землю с едва слышным звоном.

“Если орел, я останусь с Яном”, – подумала Алла.

Если нет, она уйдет. Просто развернется – и уйдет. Алла перевела взгляд на монетку – резко, не оставляя себе выбора. Судьба или недоразумение? Двуглавый орел смотрел на нее с осуждением. Сердце сделало кульбит. Леня, все еще бледный и вдруг сделавшийся апатичным, равнодушно предложил пройтись до ближайшего кафе. Он не сказал Алле ни слова, ни одним жестом не выдал, что знает ее. Алла сжала руку Яна. Леня пошел чуть впереди.

– Я поеду с тобой в Москву, – сказала она твердо. – Я поеду с тобой куда угодно.

И Ян снова поцеловал ее.

Модница