Зарницы грозы

– Знала я, что чемто похожим кончится... Была книжка у меня печатная. Автор – не помню кто, уж больно неблагозвучное имя. В той книжке говорилось, что есть такой зверь Левьяфан, который царствомгосударством заправляет, и у людей с ним якобы договор. По договору этому они Левьяфану служат, а он их защищает. Не врала книжка, видать...

– Баюн! – погрозил Финист пятнистому советнику. – Ты это, поменьше про Волха трепись. Люди у нас глупые, дурное от хорошего отличают по цвету шкуры. Владыке нашему сейчас дух перевести надо, мяса нарастить, чтобы с Заморьем на равных схватиться. Ему лишние волнения в Тридевятом ни к чему. А мне – уж тем более. Усек?

– Ты на русичей не наговаривай! – сказала Ягжаль. – Совсем у себя в королевствах обнаглел, как Кощей стал. Дураков много среди нас, это верно, да только дураку всегда и полцарства достается, и царевна впридачу. Дурак, может, в академиях и не учен, зато смекалка у него есть.

– Бабушка Яга! – вспомнил рысь. – Не слышала ты, как там ИванЦаревич? А то слухи ходят – один другого диковиннее.

Плечи Ягжаль опустились.

– Котик, ИванЦаревич умер. Уже несколько месяцев как. В лесах прятался, среди зверей. Как кощеевы подняли бунт, он повел на Лукоморье волков да медведей. Их всех стрелами и перебили. А самого Ивана не признали, тело псам бросили. Только чародейством я про него и дозналась.

– Не верю, – растерянно сказал Баюн. – Это... это неправильно. Твое чародейство чтото путает. Иван придумал бы чтонибудь получше. Он не мог так глупо умереть.

– Смерть, как и правда – они всегда простые и глупые. Извини, Баюн. Не хотела говорить, но это должны узнать. Сейчас, чтобы слишком много не возлагали надежд. Думаешь, позвала бы я Руслана, будь Иван жив?

Баюн поник. ИванЦаревич его выходил, а он даже проститься не успел как следует...

Финист же, напротив, оживился. Слухам он и раньше не оченьто верил, но со счетов их не списывал.

– Ягжаль, ну зачем о грустномто сразу? У многих из нас эта война когонибудь отняла. О живых нужно думать, а не о мертвых. Я тебе хотел предложить в столице поселиться. И Баюну тоже. Он же наш, лукоморич. Твои вольные девицы чины получат, на государеву службу поступят. Без награды никто не останется.

– Все бы тебе власть да награды, – с усмешкой покачала головой Ягжаль. – Волю я ценю, Финист, волю. Верный лук да добрый конь, вот и все богатство богатырки. Что такое чины и земли? Их в могилу все равно не унесешь. Чем хоромы отстраивать, стены от морозов утолщать, лучше идти посолонь, за теплом вослед. Так и мать моя жила, и бабка, и прабабка. Вам, горожанам, всегда есть что потерять и о чем жалеть. А мы – как ветер над полем. Я в Лукоморье жить не хочу, и девчонки мои не захотят. Прости уж. Что до Баюна, тут как он пожелает. Не могу ведь я его удерживать. Хоть и жалко мне было бы с ним расстаться...

Рысь поник еще больше.

– И когда ты уезжаешь?

– Посмотрим. Мне же теперь в избушку не надо. Скарб я свой уложила, шатер достала старый. Ты думай, я тебя не тороплю. Может, поход какой начнется, и вместе пойдем.

– Я могу с бабушкой Ягой оставаться, пока она здесь? – спросил Баюн у Финиста.

– Отчего же нет.

– Змей! – подоброму сказала Ягжаль, когда вышли из терема. – Думает, я его насквозь не вижу.

– Зато за ним Навь. И сам Волх. Бабушка Яга, что, если Финиста выкликнут, а не Руслана?

– Сколько раз я тебе говорила, бабушкой меня не звать... Финиста так Финиста. Негоже это, когда боярин престол занимает при живом царевиче, но ведь царствовала у нас уже совершенная сволочь без роду и племени. А Ясный Сокол, хоть и плут, за отчизну сердцем стоит.

– За Навье царство он сердцем... Неужели ты тоже с Навью?

– Я, котик, не с Навью и не с Правью. Все в этом мире от Бога, и день, и ночь. Я своею дорогой скачу, и никого не чураюсь на ней. А слепая преданность – это оковы. Это как видеть одним глазом.

Жить в Лукоморье Ягжаль не хотела, но и покидать его не спешила. Она думала, Финист пошлет богатырок отбивать у нечисти восток. Однако наместник определил туда Руслана, а ее даже не спросил. Сам Финист остался в столице, крепил рубежи, отстраивал заново города. Отправил послов в Син и Хидуш, с предложением союза против Заморья. Из Нави мастеров вызвал, чтобы те войско русичей вооружили как следует. Тайную палату Гороха нашел, все из нее вынул и своим ближним подручным заранее раздарил. Потом разыскал в Тридевятом всех искусных умельцев – кто блоху подковать умеет, кто молнию из картошки добудет, кто крылья сделает – и сказал: чтобы в скорейшие сроки поняли, как эти диковины работают, и начали такие же делать. Левша – за главного. Кто не справится или слабину даст, тому плетей, а кто отличится – того к награде.

– Зачем же плети? – спросил Баюн. – Пусть бы только награды ради старались.

– Затем, что человек ленивая тварь. Ради награды паратройка будут стараться, а прочие – лишь бы как.