Зарницы грозы

Баюн колебался. Аламаннский Орден с Тридевятым царством был в непростых отношениях. Случались и битвы – ну, не войны, а так, стычки. Соседи друг друга всегда терпеть не могут. Но потом светоносцы расширили свои владения на север, сцепились там с очередными, по их мнению, еретиками, и к русичам интерес потеряли. Потом царь Гвидон Страшный на них самих в поход пошел и потрепал изрядно. Еще через полвека они просто исчезли, по слухам – еретики те объединились и всех рыцарей вырезали. Выходит, не всех.

– Алеша, – спросил Баюн, пока рыцари скакали в замок Вечной Девы, – как же тебя угораздило?

– Да гонения все... Я к ИвануЦаревичу на сборища ходил, и книги печатные были у меня. Я поповский сын, грамоте ученый. Молитвы такие знаю, чтобы нечисть отгонять, чтобы ложь развеивать и вора наказывать. Вот за последние две, наверное, и осерчали на меня. А потом стал я читать про Орден, как они в своих землях законы устанавливают. И знаешь, Баюн, законыто неплохие, если в дурные руки не попадают. Своего поддержи, чужака не тронь, но если чужак твой дом не уважает – на место его поставь. Про то берендеи прознали, царю донесли. Бился я, бился в судах, что Уложения 171 не нарушал. Ничего не добился, плюнул, тайком сбежал, пока хуже не стало. Вот до сам знаешь чего, я слыхал, все мы жили в мире. Хоть и во тьме. Как так у них получалось?

Не утерплю, наверное, однажды, подумал Баюн. Столько вопросов у людей, а Волх их всех собою объясняет.

– Орден я быстро нашел, – продолжал попович Алеша, – они меня приняли. На низших ступенях чужеземцев много. Высоко мне не подняться, да я и не хочу. Гордыня – грех.

– А правда, что в королевствах до сих пор верят както не понашему?

– Ну как не понашему? Бог один у нас, если мы не еретики и не идолопоклонники. Народоводители разные, это верно. Но они же братья. Им грустно смотреть, как мы друг друга режем, потому что крестимся поразному. Хотя это больше сыновей их страшных вина...

Баюн ошарашенно уставился на светоносца.

– Что? Да, я про демонов знаю. Не такой уж и большой секрет. Ищущему откроется. Магистр может в особый сон впадать наяву и с батюшкой Скименом так общаться. А ты сам кем будешь, Баюн?

– Советник я, – ответил рысь, – как бы. Финист меня при себе держал за... за особые заслуги.

– Ах вот оно что... – задумчиво сказал Алеша, – ведьма тебя, значит, в полон взяла. Выкуп назначали, или нет еще?

– Да не сказать, чтобы полон. Они меня к себе заманить хотели. Яга вмешалась, колдунье и пришлось удирать.

– Ты, наверное, тайну государеву знаешь. Или еще что. Это же риск огромный. Войну за такое смело объявить можно.

– Не знаю я тайн никаких. Сколько у нас людей в войсках, или где Горыныч лежит – этим Финист даже со мной не делится.

– Да ты можешь и сам не подозревать, что это тайна. Мы у ведьмы быстро выведаем, чего ей у тебя требовалось. Вон, приехали уже, – Алеша указал рукой вперед, на городские стены, поверх которых трепыхались полотнища с крестом. Над городом возвышался замок Вечной Девы, сложенный из красноватооранжевого камня.

Баюн был зол на МакГонагалл – понастоящему, праведно зол. Шутка ли, так его разжалобить, а потом удар в спину нанести! Вся авалонская двуличная суть в этом! На допросе он не присутствовал, но знал, что ведьму пытают, и не жалел ее нисколько. Пусть настоящего горя отведает, аспидша.

Светоносцы не такими оказались, какими он себе представлял. На картинках да лубках они выбритые гладко, стриженые под горшок, все голубоглазы и светловолосы – чисто эльфы, даром что уши человеческие. А на самом деле – у всех бороды, как у русичей. Стричь бороду, Алеша пояснил, орденский устав запрещает. Многие и волосья не стригут, под шлемом все равно не видно. И рогов с прочими украшательствами у них на шеломах нет никаких. Рыцари долго смеялись: это как же, к примеру, через лес поедешь с рогами? Все ветки на голову соберешь. Аламаннцем, чтобы в Орден войти, быть необязательно, только искренне верить, дом свой покинуть и отказаться от мирских богатств. Нечисть не жалуют. Еще питьгулять нельзя, и с девицами развлекаться. Но это, как сказал Алеша, лишь на бумаге исполняется. Полный замок людей с оружием – они же друг друга перережут, если им отдыха не давать.

Сам замок – неприступная крепость. Стены – толстенные. Снаружи в них выщербины да выбоины: туда пушки еретиков били во время той страшной осады, когда Ордену едваедва конец не пришел.

– Все старшие братья еще раньше полегли, – рассказывал Алеша, – все замки пали. Только Вечная Дева стояла стеной. Две тысячи человек гарнизона, а снаружи тридцать тысяч. У богомерзости – два короля, у нас – один магистр Генрих, который еще вчера комтуром был. По всему выходило, должны были пасть, но выстояли. Генрих в поражение не верил – лучше уж все поляжем, говорил, чем истлеем, побежденные. В хрониках говорят, чудо нас спасло, небеса защитили. Только это чудо волей называется. Меня эта история, когда я ее впервые прочел, к Ордену и потянула. Притчей она кажется, если не знать, что это быль. Тогда я для себя понял: человек все может.