Зарой меня глубже. Такая богатая, такая красивая и такая мертвая. Представление окончено

— Так говорите! Вы прекрасно знаете, что уже к вечеру я буду знать о Тоби все, что только можно.

Я это знал.

— Ну, например, Пол Грауфорд…

— Он умер.

— Но у него есть брат…

— Знаю. Я уже поручил своим парням пригласить его в участок. Кто еще?

— Эдди Гропер.

Он недоуменно уставился на меня. Новость, казалось, ошарашила и его.

— А этот-то откуда взялся? Вот уж действительно — неожиданность! Ну-ка, выкладывайте, что там у вас. Не нравится мне все это, очень не нравится!

Я покосился на Викки. Она сидела, напряженно подавшись вперед, и жадно ловила каждое слово.

Пришлось рассказать историю с Лео Бароном, статьей в «Замочной скважине» и то, что произошло между Тоби и женой Эдди Гропера. Заканчивая, я сказал:

— Это все, что мне известно, Джон. Кроме того, на редакцию журнала кто-то совершил налет и похитил часть материалов. Ну, а Гропер, это — Гропер.

Пока я говорил, Джон встал со стула и медленно расхаживал по комнате, потом остановился у окна и спросил:

— Это все?

— Все.

— Немного, но для начала достаточно. Будем работать. — Он снова сел. — Гропер — вот кто волнует меня больше всего! Скользкий тип. Нам ни разу не удалось прищучить его по-настоящему. К нему несколько раз подбирались достаточно близко, но не настолько, чтобы можно было приволочь этого негодяя в суд. Он как нарыв! Вот он у меня где! — Нолан провел ребром ладони по шее. — Но если он замешан в этом деле… Ладно, — он встал, взял шляпу, хотел что-то сказать, но, покачав головой, коротко попрощался и ушел.

Я молчал, внимательно наблюдая за Викки. Она провела ладонью по волосам, улыбнулась, но улыбка вышла какая-то вымученная.

— А он мне понравился.

— Кто?

— Этот полицейский. Совсем не похож на фараона.

Я пожал плечами:

— Джон Нолан — очень опытный и знающий детектив. Выглядит этаким простаком, но сколько преступников купились на его обманчивую внешность и потом горько жалели. Он медленно запрягает, но зато быстро ездит, и хватка у него, как у бульдога: если вцепится — не выпустит. Я рад, что этим делом занимается Нолан. — Я глянул на часы:

— Ты останешься дома или поедешь в гостиницу? Если хочешь — я провожу.

Она посмотрела на меня, и лицо ее залилось краской.

— Скотт, я не хочу оставаться одна. Боюсь — не выдержу. И в гостиницу идти тоже не хочу.

— Что же ты будешь делать?

— Останусь здесь.

— Но ты же сказала…

— Почему бы тебе не остаться здесь, Скотт? Можешь устроиться на диване. Там очень удобно.

— Спасибо, но боюсь, ничего не выйдет.

— Почему?

— По многим причинам, и одна из них та, что мне предстоит много работы. Прости, Викки, я не смогу уделить тебе внимание.

— Что ж, — она вздохнула. — Придется ехать в гостиницу. Здесь я не могу оставаться. Как только закрою глаза, так вижу, как он… лежит… мертвый. — Голос ее дрогнул.

— Собери самые необходимые вещи и пойдем. Тебе нужно отдохнуть. Лучше всего предупреди коридорного, чтобы тебя не беспокоили, прими снотворное и ложись в постель. Как только я освобожусь — позвоню или приеду. Ты обещала со мной поужинать, не забыла?

— Ладно, — она слабо улыбнулась.

Я подождал, пока она соберет вещи. Викки вышла из спальни и остановилась, положив на стол небольшую сумку. Оглядела комнату, и слезы снова навернулись ей на глаза. Вы когда-нибудь видели девушку, очень красивую девушку, которую обстоятельства вынуждают покидать собственный дом? Должен сказать — зрелище не из приятных.

— Нет, — заявил я, — так не пойдет!

— А как?

— Поехали! — Я взял ее сумку и распахнул дверь. В молчании мы спустились вниз, завернули за угол, и я остановил такси. Когда машина тронулась, Викки тихо спросила:

— Куда мы едем?

— Ко мне.

— Я не поеду!

— Поедешь! В гостинице тебе действительно делать нечего, а у меня будет спокойно. Тем более, что я не знаю, когда вернусь. Там тебе будет спокойно. Кстати, мой диван ничем не хуже. Достаточно мягкий и широкий.

Викки замолчала, так же молча она поднялась за мной в квартиру, прошла на кухню, села и сидела, не сказав ни слова, пока я готовил омлет.

— Ешь, — я поставил перед ней сковороду. — Ты же сегодня ничего не ела. Хочешь выпить?

— Хочу.

Я достал бутылку бренди, налил два стакана, один поставил перед ней:

— Давай.

— Спасибо. — Она пригубила из стакана, ковырнула омлет и спросила: — Как ты думаешь, мы должны сообщить Сиду?

— Я сам, ты ешь, отдыхай и постарайся ни о чем не думать.

— Это проще сказать: «ни о чем не думай». Хотела бы я знать, как мне это удастся? Останься со мной, Скотт.

Я покачал головой:

— Не могу. Запри дверь и никому не открывай — у меня есть ключи. Будь умницей!

Я наклонился и осторожно прикоснулся губами к ее щеке.

Викки порывисто обняла меня за шею, и наши губы встретились. У меня закружилась голова — ее рот был свеж и нежен. С трудом оторвавшись от ее губ, я смущенно пробормотал: — Эй, малышка, поосторожнее! Не забывай, что ты находишься в квартире закоренелого холостяка! Вдруг я не сумею сдержать себя.

— Ах ты… — я чудом успел увернуться от подушки, которой она запустила в меня. — Можешь катиться!

— И это в моем собственном доме, — вздохнул я. — Намек понял, исчезаю. Не забудь запереть дверь.