Зарой меня глубже. Такая богатая, такая красивая и такая мертвая. Представление окончено

— Мы проводили вместе все свободное время… И вот Маккей буквально вцепился в Бени. Теперь я думаю, это произошло оттого, что он сам не мог принять того жизненного уклада, который царил в городе. Со временем и Бени стал проводить с ними все больше и больше времени. Однажды его пригласили на ужин, и он предложил мне пойти вместе. Мне они показались довольно милыми людьми, по крайней мере в начале. Видимо, мистер Маккей выпил лишнего, потому, что внезапно затеял скандал с женой. Знаете, как это бывает — два, три замечания в присутствии посторонних насчет ее талантов как хозяйки — и готово. Сцена была довольно неприглядной. Миссис Гарриет не сдержалась, и тогда Роджер обвинил ее в неверности. Причем в довольно грубой форме. Мне было страшно неудобно, хотелось немедленно уйти, но Бени удержал меня. Тогда весь этот скандал и обвинения показались мне вздорными.

Она умолкла, но не надолго.

— Достаточно скоро, однако, я узнала правду. После обеда скандал утих, мистер Маккей извинился, сказал, что сам не понимает, что на него нашло, был очень мил, все время шутил, смеялся. Миссис Гарриет сказала, что желает танцевать, все направились в зал, она обожала латиноамериканские ритмы. Мистер Маккей со смехом заявил, что от танцев он отказывается, так как доктор Хенниг озабочен состоянием его здоровья и порекомендовал воздерживаться от физических нагрузок. Так что Бени танцевал с миссис Гарриет, а Роджер предложил мне сыграть в шахматы. Правда, смешно? — Она посмотрела на меня.

— Что смешно?

— Ну, молоденькая девушка вместо того, чтобы танцевать со своим… — она на секунду запнулась… — со своим женихом, играет в шахматы. Дело в том, что я очень люблю эту игру. Мы ушли из зала — мешала музыка, а миссис Гарриет еще и включила ее на полную громкость. Игра длилась недолго — полчаса, минут сорок, он довольно слабый игрок, мы закончили партию, я вышла на балкон и тогда увидела их на террасе… Бени обнимал ее…

Голос ее сорвался, лицо побледнело, она несколько раз провела кончиками пальцев по лбу, как бы отгоняя нахлынувшие воспоминания, голос ее зазвучал глухо.

— Я была ошеломлена. Стояла, смотрела и ничего не понимала. Кошмар! Я была влюблена в Бени без памяти, и то, что я увидела, меня буквально потрясло. Как я тогда выдержала и не закатила истерику — не знаю. Видимо, у меня был шок. Но я нашла в себе силы вернуться к ним и сделать вид, что ничего не случилось. До сих пор не понимаю, как мне это удалось. Однако я поняла, что обвинения Маккея имеют под собой почву. Я спрашивала себя, как долго тянется эта связь? И я поняла кое-что еще: Бени меня просто использовал. Он знал о моих чувствах и, тем не менее, пригласил меня туда. Зачем? Открытие было ошеломляющим: я играла роль ширмы! Мистер Маккей что-то подозревал, и мне отводилась роль игрушки, которая должна была отвлечь его внимание! Понимаете?

— Бени, видимо, что-то заподозрил — лицо у меня было слишком уж… Он поспешно предложил отвезти меня домой, что-то говорил о здоровье, о выпивке, духоте…

— Всю обратную дорогу я молчала. Тогда Бени остановил машину и потребовал, чтобы я ему объяснила, что произошло. Я все и выложила. Сказала, что видела их там, на террасе… Он попытался перевести все в шутку, сказал, что у меня чересчур богатое воображение, что мне не следовало пить, что на меня подействовал скандал, который устроил Роджер, и так далее. Потом он заявил, что миссис Гарриет, расстроенная подозрениями мужа, тоже выпила больше обычного и решила наказать ревнивца таким образом. Говорил, что это просто шутка, не имеющая под собой почвы, что он — джентельмен, а джентельмен не может отказать даме… Он очень много говорил, а когда говорят так много — стараются что-то скрыть в потоке слов…

— Потом он приходил ко мне, умолял не придавать значения этому, как он выразился, «недоразумению», но я ничего не могла с собой поделать. Я не могла и не хотела прощать! Правда оказалась слишком горька. Весь город считал нас женихом и невестой. Вначале и я так думала, но после этого случая сказала, что не желаю его больше видеть, а через месяц уехала в Чикаго.

— Он Вам не писал? Не звонил? Вы больше не встречались?

— Зачем? То, что ему было нужно, находилось в Меноше.

— Но он уехал из города.

— Я знаю. Отец мне писал, — выражение отчаяния исчезло с ее лица. — Вы знаете, мистер Джордан, сейчас мне кажется, что если бы тогда я ничего не заметила и не узнала, или, хуже того, простила его — я, наверное, была бы очень несчастна. Ведь Бени оказался обыкновенным мерзавцем, и мне страшно подумать, что было бы со мной, не пойми я этого. А теперь мне кажется, что и моя прежняя влюбленность была чем угодно, только не настоящим чувством. Я рада, что все сложилось именно так. У меня прекрасная работа, меня окружают замечательные люди, у меня нет проблем, мистер Джордан.

— Вашему салону повезло.

— Спасибо.

Подали кофе, и некоторое время мы молчали.

— Что Вы можете сказать о Роджере Маккее? — спросил я, отставляя чашку.