Зарой меня глубже. Такая богатая, такая красивая и такая мертвая. Представление окончено

— Перестаньте кричать, Оги, — оборвал я его. — Почему Вы не обратились в суд? Любой клерк составил бы нужные документы, для этого вовсе не обязательно дожидаться меня.

— Нет, сэр! — снова заверещал он. — Я не намерен оплачивать услуги судейских. Вы, Вы обещали мне уладить этот вопрос! Помните? Зачем же я стану обращаться к кому-то еще?

— Ладно, а теперь заткнитесь.

Я повернулся к Кэссиди, которая с неподдельным интересом наблюдала за происходящим.

— Возьмите папку с документами по делу Тоби Хаммонда. Иначе от этого типа не отвязаться. И садитесь за машинку.

Кэссиди достала из шкафа нужные бумаги и прошла в комнату, где стоял ее «ундервуд», я проследовал за ней. Оги, шумно дыша мне в затылок, семенил следом.

Кэссиди вставила в каретку чистый бланк и посмотрела на меня. Оги тяжело сопел у меня за спиной.

— Дружище, — повернулся я к нему, — будет лучше, если, пока мы закончим, Вы посидите в баре напротив. Знаете, я очень нервничаю, когда кто-то стоит у меня за спиной.

— Нет уж, дудки! Хотите снова меня надуть? Не выйдет! Я с места не двинусь, пока не получу все необходимые бумаги. Если я вам мешаю, то посижу вот здесь — в уголочке.

Он уселся на стул и снова принялся за ногти, и грыз их до тех пор, пока мы не закончили.

Собрав все бумаги, он придирчиво обнюхал каждый листок, аккуратно сложил их в папку, завязал тесемки и сказал:

— Вам лучше прийти в суд, Джордан, когда будет приниматься решение, — он постучал пальцем по папке.

— Иначе, клянусь Господом, Вам не удастся больше получить ни единого цента для Ваших клиентов!

— Прекратите, Оги! Вы получили, что хотели, а теперь покиньте помещение. Вы мне мешаете! У меня еще масса дел.

Он пробурчал под нос что-то невразумительное, прижал папку к груди и ретировался. Я вернулся к столу. Кэссиди послушно ждала с карандашом в руке и раскрытым блокнотом. Я продиктовал несколько писем, которые требовали немедленной отправки и, пока Кэссиди их перепечатывала, просмотрел скопившуюся за эти дни почту. Отложив в сторону несколько писем, которые следовало просмотреть в первую очередь, я подождал, когда Кэссиди закончит стучать на машинке, и принялся диктовать для Клинтона Харлоу отчет о моей поездке в Меношу.

Тут я сообразил, что совершенно незачем посылать отчет по почте или с посыльным — достаточно позвонить по телефону. Я уже снял было трубку, но меня осенила другая идея. Я опустил трубку на рычаг, надел шляпу и направился к выходу. В дверях я остановился и сообщил Кэссиди, где меня можно найти в ближайшее время.

В офисе Харлоу царила обычная суматоха. Трещали телетайпы, трезвонили телефоны, бегали, зажав в руках ворох бумаг, клерки — обычная обстановка конторы, где каждую минуту делают деньги. Внезапно среди этого столпотворения мелькнуло знакомое лицо.

Роджер Маккей сидел перед экраном дисплея и сосредоточенно изучал бегущие цифры.

Решив не попадаться ему на глаза, я устремился прямиком в кабинет шефа. Клинтон Харлоу приветствовал меня, привстав из-за стола и протянув руку. Он предложил мне сесть, поинтересовался, когда я вернулся, и спросил, не желаю ли я выпить.

— Я вернулся вчера вечером, но не хотел беспокоить Вас поздним звонком.

— Я ложусь довольно поздно, — заметил он, достал из ящичка сигару и предложил мне.

Я отказался.

Мистер Харлоу взял со стола изящную машинку для обрезания сигар, аккуратно обрезал кончик, раскурил и посмотрел на меня сквозь облако дыма.

— Поездка была удачной?

— Вполне.

— Рассказывайте, — голос его прозвучал отрывисто, как приказ.

— Вы знаете, что Роджер Маккей женат. Расстались они при скандальных обстоятельствах. Это позволяет сделать вывод, что их семейная жизнь оставляет желать лучшего. Возможно, это одна из причин, по которой он приехал в Нью-Йорк.

— Вы в этом убеждены?

— Да. Я разговаривал с женщиной, которая была свидетелем достаточно ожесточенной семейной ссоры. Кроме того, существует завещание, по которому миссис Маккей лишается почти всего состояния, за исключением небольшого содержания и дома.

— Как Вы узнали?

— Я видел копию документа.

Он приподнял бровь, выпустил еще одно облако дыма, но от комментариев воздержался.

— Вы сказали, что это одна из причин, по которым он уехал. Имеются и другие?

— Да. Мистер Маккей нуждается в серьезном лечении.

— Лечении?

— Да. В Меноше у него был тяжелый спазм коронарных сосудов. Местный врач посоветовал ему обратиться к специалистам.

Харлоу вытянул губы трубочкой и коротко бросил:

— Я знаю.

Он немного помолчал, потом спросил:

— Есть какие-нибудь данные насчет готовящегося развода?

— Нет, сэр!

Его манера вести разговор начинала меня раздражать — я чувствовал себя новобранцем, которого сержант отчитывает за невычищенные ботинки. Но, разумеется, сказал я совсем не то, что хотел:

— Он, бывало, оставлял жену, но всегда к ней возвращался. Она уверена, что так будет и сейчас. Но ждать она не намерена, скорее — наоборот. Она собирается в Нью-Йорк. Возможно, миссис Гарриет уже здесь — не знаю.

— О, Господи! Вы говорили с ней?

— Говорил.

Он нахмурился.

— Стоило ли?