Зарой меня глубже. Такая богатая, такая красивая и такая мертвая. Представление окончено

— Да. Первый раз — когда сунули свой длинный нос в мои дела, а второй — когда произнесли мое имя в присутствии полицейских.

— И что же здесь плохого? Я просто упомянул Вас в связи с делом Хаммонда.

— И сделали это совершенно напрасно. На копов мое имя действует, как красная тряпка на быка, и Вы не могли этого не знать. Они тут же принялись копать под меня, а мне это не нравится. Как я уже сказал — я бизнесмен. Всякая полицейская возня вокруг моего дела стоит мне кучи потерянных долларов, и терпеть это я не намерен.

— А что, собственно, Вас смущает? Как Вы сами сказали — Ваш бизнес вполне легален, ваш «Маккаби» процветает, у властей к Вам претензий нет… Что Вы так разволновались?

— Я не желаю, чтобы копы совали свой нос в мои дела! Мое дело — это мое дело!

— Мое дело… Наше дело… — тихо повторил я. — Знаете, как это звучит по-итальянски?

Он ничего не ответил, продолжая сверлить меня тяжелым взглядом.

— А может быть, у Вас неприятности с налоговой службой? «Маккаби» — доходное местечко.

Выражение его лица снова изменилось — теперь он смотрел на меня скорее удивленно. Эдди покачал головой и сказал:

— Вы, Джордан, либо очень смелый человек, либо очень глупый. Мне сдается, что второе больше соответствует истине. Почему Вы ничего не хотите понять?

— Я человек обыкновенный, мистер Гропер. Просто у меня был очень напряженный день, и я чертовски устал, а Ваш визит и вовсе выбил меня из равновесия. Сейчас я — просто злой человек, потому что смертельно хочу спать, а вместо этого вынужден объясняться с гостями, которых я, заметьте, не приглашал.

— Вы не должны на это обижаться. В конце концов, я два дня повсюду Вас искал. Мне нужно с Вами поговорить.

— Говорите.

— Я слышал, Вы собираетесь взяться за защиту Мэтью Грауфорда?

— Совершенно верно.

— Тогда позвольте дать Вам один совет: держитесь подальше от меня и от «Маккаби». Занимайтесь своим делом — защищайте этого парня, спорьте с судьями, сажайте в лужу этого придурка Мэгоуэна, у Вас это здорово получается, зарабатывайте свой гонорар, Бога ради! Но прекратите поминать мою фамилию! Мне это не нравится!

— Вам есть что скрывать?

— Послушайте, Джордан! — взревел он. — Вам известно, что Хаммонд путался с моей женой! И Вы знаете, чем это кончилось. Я до сих пор ношу траур по малютке Марго и не желаю, чтобы кто-нибудь рылся в моем белье, независимо от того — чистое оно или не очень.

— Вы же прекрасно понимаете — я не единственный, кто в курсе этой истории.

— Вы имеете в виду Лео Барона? Не волнуйтесь. «Скважина» не станет печатать этот материал.

Меня осенило: конечно же! У Эдди Гропера были все основания организовать налет на редакцию! Ему было проще, чем кому бы то ни было, получить информацию о готовящемся материале, и он стал действовать так, как привык во времена бутлегерских войн — не слишком заботясь о законности и не собираясь вступать в переговоры с противной стороной. Зачем? Важен результат! А результат, судя по тому, с какой уверенностью он заявил, что материал опубликован не будет, — налицо.

— Я понимаю Ваше беспокойство, более того — я Вам искренне сочувствую. Но поймите и Вы меня. Я — адвокат! Я имею обязательства только по отношению к своим клиентам. Вы — не мой клиент. Это вовсе не означает, что я собираюсь втягивать Вас в эту историю, только чтобы получить гонорар.

— Так Вы забудете историю о Хаммонде и моей жене?

— Я этого не говорил. Послушайте, мистер Гропер, наверняка Вы иногда поигрываете в картишки и должны знать — если у тебя на руке выигрышная комбинация, глупо сбрасывать карты ради прикупа.

— Это Ваше последнее слово?

— Как Вам сказать… — я закурил, с наслаждением затянулся и выпустил густую струю дыма в потолок. — Если бы Вы вели себя иначе… Давайте договоримся: если у Вас возникнет желание встретиться со мной еще раз — позвоните. Только приходите один — мне не очень нравится, когда в меня целятся из револьвера, спрятанного под пиджаком. Согласны?

Он молча поднялся со стула, мгновение или два смотрел на меня и, ни слова не говоря, пошел по направлению к двери. Вилли бросился открывать ее, пропуская шефа вперед, и исчез следом за хозяином.

Я вздохнул, вытер платком выступивший на лбу пот, запер дверь и вернулся в комнату. Чувствовал я себя совершенно разбитым, выжатым до основания и смертельно уставшим. Думать ни о чем не хотелось. С трудом я разделся, бросил вещи на кресло, поставил будильник на восемь тридцать и, рухнув на постель, натянул на голову плед.

Казалось, прошла всего минута с того времени, как я провалился в сон, но будильник трезвонил вовсю, сообщая, что настало завтра.

Глава двадцать пятая

Открыв дверь в свой офис, я обнаружил там Оги Спилвина. Тот сидел на стуле и грыз ногти. При моем появлении Оги вскочил и, отчаянно жестикулируя, завопил:

— Наконец-то! Скотт, куда Вы пропали!? Я третий день околачиваюсь в Вашей конторе! Вы обещали мне помочь с возвращением залога! Что произошло? Где Вы были? Я Бог знает что передумал за это время! Мне нужно…