Зарой меня глубже. Такая богатая, такая красивая и такая мертвая. Представление окончено

Я оглянулся в поисках официанта, и тут же бочком подскочил какой-то тонкий тип.

— Да, сэр?

— Где другой? Плосколицый с глазами-пуговицами.

— Прошу прощения, сэр?

— Официант, который раньше нас обслуживал.

Он едва повел плечами.

— Я думаю, его куда-то вызвали. Могу вам помочь, сэр?

— Ты так чертовски вежлив, — сказал я, — что я хочу попросить тебя сесть и выпить с нами.

— Спасибо, сэр. Простите, это против правил.

— Очень плохо, — сказал я. — Мы в любом случае уходим. Давай счет.

Пока он ходил за сдачей, я посмотрел на соседний столик.

— Что случилось с Бобом?

— Обычная история, — вздохнула Вивиан. — Возможно, он с той девушкой уже в Атлантик-сити.

Я тяжело вздохнул:

— Однажды его посадят за изнасилование!

Вивиан хмыкнула:

— Его нужно было кастрировать еще в детстве.

Я хотел было прокомментировать, но вернулся официант, мы встали и сквозь рискованные препятствия взяли курс на туалетную комнату. Резкая музыка поверх пронзительных голосов начинала бить по мозгам; смог висел гуще, чем в рабочий день над Питтсбургом. Я страстно желал убраться отсюда до начала следующего шоу. Оно меня бы доконало.

Вдруг я встал на дыбы, как упрямая лошадь. По спине поползли мурашки. Я изумленно таращил глаза, им не веря, и все же это должна была быть правда, потому что я это видел.

За столом, сблизив головы, сидели трое. Эрик Квимби, его доблестная подруга Ольга и Стив Джанейро.

Я разорвал завесу табачного дыма и навис над ними.

— Привет, ребята.

Три пары глаз взметнулись вверх и с ненавистью уставились на меня.

— Не могу поверить, — сказал я. — Невозможно. Если это совпадение, то я тибетский Далай-лама.

Ольга прохрипела:

— Кто поднял камень и дал гаду выползти?

— Ну, — продолжал я, — надеюсь, вы нашли приятную квартирку в городе.

Челюсть Квимби отпала, я увидел пломбы в его зубах. Джанейро неуклюже поднялся, посмотрел на меня сверху вниз тупыми мутными глазами и сказал странным скрипучим голосом:

— Тебя здесь не ждали, Джордан. Делай ноги.

— Конечно, — сказал я. — Конечно. Мои приветы Лео.

Казалось, я иду на взятых взаймы ногах, которые толком не прикрепили. В курительной комнате я присоединился к дамам и растянул в улыбке рот.

— Слушай, Гудини, — сказала Дульси, — иди-ка ты лучше впереди меня, чтобы я могла за тобой присматривать.

На улице Вивиан нас покинула и отправилась на встречу с Дилоном.

Глава шестнадцатая

Та ночь закружила нас с Дульси в водовороте, в вихре танцев, болтовни, смеха и просто счастья, что мы нашли друг друга. Мы пошли на карнавал, а потом в Сток-клаб поглазеть на знаменитостей. Мы были очень веселы и, может быть, чуть пьяны. Каждый раз, когда я сжимал ее в объятиях, в моих венах что-то взрывалось и бурлило. Мы добрели до реки и любовались сверкающим ожерельем огней. Потом нашли двухместный экипаж и под мерный стук копыт поехали по городу. Стояла ночь кристальной чистоты, с хрустящим воздухом и небом цвета индиго. Мы сидели, укрыв колени пледом, и держались за руки.

— Великолепный вечер, милый.

— Иди сюда, — и я ее поцеловал.

— Умм, — она удовлетворенно вздохнула. — Мне обязательно идти домой, милый?

— Да. Дело идет к рассвету.

— А можно мне пойти с тобой?

— Осторожно. Ты меня соблазняешь.

— А почему бы нет, Скотт? Я достаточно взрослая, чтобы знать, чего хочу. Я хочу тебя, Скотт, и не хочу ждать.

— Прекрати меня заводить, — сказал я неожиданно хрипло и чуть грубовато. — Я не каменный. Ты заставишь меня затащить тебя в кусты.

— Разве это будет не забавно?

Я сгреб ее, яростно поцеловал и оторвался, только когда экипаж остановился перед домом Вивиан. Потом довел Дульси до двери и после долгих прощаний неохотно вернулся.

Асфальт под ногами казался мягкой губкой, небо было темнее темного, от уличных фонарей возносилось золотое сияние. Жизнь обретала смысл, и я не чувствовал усталости. Я решил прогуляться через парк под морозным светом далеких звезд.

Перемахнув через стену, я срезал путь через подмерзший дерн. Снега не было несколько недель, земля высохла и промерзла насквозь. Я все еще чувствовал вкус губ Дульси. А когда я пересекал эстраду на Мол, это вдруг и случилось.

Тишину ночи разорвал выстрел. Пуля взвизгнула возле моего уха и злобно вгрызлась в стену за спиной.

Я рухнул, как пустой мешок. Чисто рефлекторно. Фонарь бросал круг света на участок бетона, с которого я только что отскочил. С каким-то мрачным отчаянием я нырнул в тень, туда, где стена уходила в землю. Когда я падал, что-то твердое больно ткнуло в бедро. Это был никелированный револьвер Гарри Дана. Пришлось его вытащить.

Я лежал на холодной земле, практически не заметный, и практически не дышал. Медленно и осторожно я отполз туда, где тьма была погуще, и поднялся на ноги, втянув голову и прислушиваясь. Ни звука, только поскрипывала ветка дерева да где-то в глубине парка урчала машина. Моего противника поглотили тени.

Столь жестокая неожиданность меня еще не подстерегала. Из-за поворота аллеи вылетела машина, и пронзительный свет фар хлынул на стену, поймав меня в сверкающий круг. Громадная гротескная тень метнулась в сторону.