Зарой меня глубже. Такая богатая, такая красивая и такая мертвая. Представление окончено

— Да. Позвольте объяснить. Именно я предложил Малкольму Лейзингу организовать бизнес. Большую часть жизни я путешествовал — Европа, Ближний Восток, а также Южная Америка. В каждой поездке мне удавалось представлять за рубежом интересы сразу нескольких компаний. В результате у меня есть тесные контакты со многими влиятельными лицами. И идея экспортного бизнеса не пришла ко мне просто так, я давно ее обдумывал. В Южной Америке есть немало рынков, чьи возможности используются не полностью. Я решил воспользоваться связями и основать свою фирму. Вот тут и подвернулся Малкольм Лейзинг. Я убедил старика, что усиленная реклама может открыть новые рынки, и ему это понравилось.

Цицерон хихикнул:

— Он был замшелым индивидуалистом со страстью к расширению деятельности. Надеялся, что фирма может стать важным политическим и финансовым фактором в стране.

— Притормозите, — сказал я.

— Нет, Джордан, я серьезно. Посмотрите, какую власть приобрели такие промышленники, как Крупп.

— Ну да, — согласился я, — а Вы посмотрите, что с ними потом произошло.

— Это потому, что они слишком зарвались.

— Как и Наполеон. Но мы отвлеклись, мистер Цицерон. Вернемся к Малкольму Лейзингу. Ему понравилось ваше предложение?

— Очень понравилось. Он велел мне действовать и создать компанию, а половину акций положить на имя его племянницы. Он хотел, чтобы у нее был доход, а у него — поменьше налогов. Мы планировали начать с маленькой организации, продающей химикаты на южноамериканском рынке.

— Какие химикаты?

— Удобрения, инсектициды, промышленную взрывчатку.

— А кто это финансировал?

Он улыбнулся.

— Человек с моим положением всегда найдет деньги.

— А что у Вас за положение, мистер Цицерон?

Полагаю, он удивился. Он попытался найти нужные прилагательные и остановился на существительных.

— Можете называть меня импресарио, специалистом по идеям. Я беру идеи и работаю с ними до конкретного результата. В Америке полно возможностей, и любой человек с воображением и инициативой может превратить хорошую идею в деньги. Вот посмотрите на меня: от своих предков я унаследовал лишь мозги. — Он постучал себя по голове.

— Ладно, — сказал я, — перейдем к делу. С какой целью Вы посетили миссис Романофф прошлой ночью?

Он поднял ладони вверх:

— Успех нашей фирмы зависел от намерений «Лейзинг индастриз». Они ведь снабжали нас товаром, который мы поставляли. Пока старик был жив, с нами обходились очень любезно, и товар поступал без задержек. Когда он умер, все переменилось. Наши поставки замедлились, а потом прекратились. Мы не могли выполнять обязательства, вот как случилось с Сиксто Аллагасом. Наши клиенты стали жаловаться. Джентльмен, который только что вышел, являет собой еще один пример. Что-то надо было делать. Я знал, что миссис Романофф собиралась унаследовать большой пакет акций в «Лейзинг индастриз», и это должно было дать ей некое влияние в компании. Я хотел попросить ее использовать это влияние в нашу пользу и решил обсудить с ней вопрос. Я звонил ей несколько раз, но дозвонился лишь вечером, и она пригласила меня домой.

Пока что его версия совпадала со сценарием.

— А что произошло, когда Вы туда пришли?

— Я объяснил ей ситуацию, и мы это обсудили.

— Какова была ее реакция?

— Нейтральная. В тот момент она ничего не могла сделать. Завещание еще не было утверждено, и акции пока не были переведены на ее имя.

— И Вы ушли?

— Да, сэр.

— А она была в хорошем настроении?

— Мне так показалось.

— Вы не знали, что тем днем она вышла замуж на Данэма?

— Нет, сэр, я прочел потом об этом в газетах. А кстати, где был ее муж?

— Она отослала его, чтобы поговорить с вами.

Цицерон приободрился, я уловил облегчение на его лице. Мне хотелось прикусить язык: надо было сказать, что Клайд сидел в соседней комнате и все слышал. Но поезд ушел.

И к тому же, зачем Цицерону ее убивать? Она нужна была ему живой, чтобы помочь компании.

Зазвонил телефон. Он снял трубку и смущенно улыбнулся мне.

— Слушаю, — сказал он. Пока он слушал, лицо его оставалось непроницаемым. — Да, я Вам звонил, но сейчас я занят. Скажем, через полчаса.

Он повесил трубку и терпеливо покачал головой:

— Я как-то поддержал одно изобретение, а теперь они продолжают звонить со своими нелепыми идеями.

— Спасибо, мистер Цицерон, — сказал я, — пока что ситуация мне ясна. Вы мне очень помогли.

— Вы уходите? Может, выпьем? За наше дальнейшее взаимопонимание.

На этот раз я решил не отказываться. Он налил мне и себе по порции «макниша». Никто из нас не произнес тоста, мы выпили молча. Это был хороший очищенный виски.

В фойе ждал Эдди Майлс с моей шляпой. Какая странная парочка — недокормленный альбинос и перекормленный хозяин!

Я кивнул и направился к лифту, но не стал вызывать его, а открыл дверь пожарного выхода, прошел туда и сел на ступеньку. Мне надо было подумать, а место казалось подходящим. Я выкурил полпачки сигарет, когда услышал, как открылась дверь лифта. Я встал и посмотрел в щелку.