Зарой меня глубже. Такая богатая, такая красивая и такая мертвая. Представление окончено

Я скис, вокруг воцарилась тишина. Я неуверенно посмотрел на Нолана и уловил кивок.

— Это ничего не значит, — хохотнул я. — Он мог поднять статуэтку просто так.

— Он и поднял ее, — огрызнулся Нолан. — Когда обрушил на ее голову.

Мне это не понравилось, похоже было на предумышленное убийство.

— Вы хотите сказать, — заметил я, — что дело решено. Данэм сейчас в Манхэттене. Что ж, раскиньте сети и дайте мне отставку.

Я был на полпути к выходу, когда меня остановил Нолан.

— Минутку.

Я вопросительно посмотрел на него.

— Вы уверены, что ничего не забыли, адвокат?

Вот она, интуиция лейтенанта. Я остановился и щелкнул пальцами.

— Да, действительно, спасибо, что напомнили. Помните, я нашел в спальне Линды часть газеты «Трибьюн»?

Он кивнул.

— Ну вот, ее там не было, когда мы вернулись туда за драгоценностями.

— Украденная газета! — фыркнул Мэгоуэн.

— Это важно? — спросил Бойс.

— Не знаю, инспектор.

Он усмехнулся:

— Что же, подумайте об этом, адвокат, и потом скажите нам.

Нолан молчал. Он знал, что я открыл не все карты, но не торопил меня. Он понимал, что у адвоката должны быть запасные варианты, чтобы предъявить их на суде. И он отпустил меня.

Я дошел до первого бара, но не заказал выпить, хотя и хотел. Мне нужен был телефонный справочник. В нем был всего один Джордж Цицерон, который жил в роскошном апартамент-отеле на Восточной шестнадцатой улице.

Глава восьмая

Фойе было облицовано черным мрамором. Лифт с ореховыми панелями поднял меня на седьмой этаж. Я нашел табличку с фамилией и нажал перламутровую кнопку звонка. Пришлось позвонить три раза, прежде чем дверь открылась.

Мужчина, открывший дверь, был одет как для прогулки на яхте. Легкие туфли, светло-голубые брюки, синяя рубашка-поло. Его волосам, бровям и коже не хватало окраски. Типичный альбинос. В его глазах мелькнуло узнавание.

— Мистер Цицерон? — спросил я.

Он улыбнулся, по крайней мере, мускулы губ растянулись, но улыбка была механической.

— А кто хочет его видеть?

— Скотт Джордан.

— Я Эдди Майлс, его секретарь. Заходите.

Я был почти уверен, что меня ждали.

Мистер Цицерон, который прошлой ночью встречался с Линдой Романофф, читал, должно быть, все газетные сообщения.

Ковер под ногами был зеленым, как трава, и таким же мягким. Эдди Майлс указал на стул и сказал:

— Мистер Цицерон сейчас занят, присядьте. Он скоро придет.

Я сел и смотрел, как он уходит. Дверь открылась и закрылась, послышались голоса. Шло время. Я полюбовался Матиссом на стене, потом встал и посмотрел поближе. Это не было копией. Прекрасный экземпляр раннего периода. У Цицерона был вкус, да и деньги тоже.

Постепенно я стал различать невнятный шум. То ли у меня улучшился слух, то ли говорящие перешли на повышенные тона. Явно слышался пронзительный рассерженный голос. Я пересек холл и подошел к дверям. Не было нужды скрываться, толстый ковер глушил все звуки. Голоса были слышны отчетливо, но слова не удавалось распознать. Тут я понял, что говорят на иностранном языке, скорее всего, испанском.

Вот мне и пригодились мои убогие познания в испанском. Я мог понимать кое-какие фразы. Похоже было, что обсуждаются проблемы с клиентом. «Экспорт инкорпорейтед» опять опоздала с доставкой. Пронзительный голос обещал свернуть кому-то шею, если не будут приняты меры.

Я услышал движение и заспешил назад. Открылась дверь, я услышал мягкий басок:

— Доверьтесь мне, сеньор Салазар. Я сделаю все возможное.

Появились двое мужчин. Один был худощав и темноволос, со шрамом на левой щеке от уха до рта. Он был в черном костюме и шляпе. Увидев меня, он замолчал, но продолжал идти к двери. Второй мужчина распахнул ее и улыбнулся.

— Вы услышите обо мне, Хуан, я обещаю. — Он закрыл дверь и, все еще улыбаясь, повернулся ко мне:

— Мистер Джордан?

Я кивнул:

— Мистер Цицерон?

Он тоже кивнул и протянул мне руку. Это был мужчина идеального сложения, но только в ширину. При росте не больше пяти футов плюс полдюйма он весил не меньше трехсот фунтов. На его луноподобном лице играла приветливая улыбка. Он носил бархатный смокинг, на который ушло несколько ярдов материи, и белую рубашку. Но лайковые ботинки казались маленькими и изящными.

Он мягко рокотал:

— Очень приятно. Мне знакома Ваша фамилия, мистер Джордан. Сюда, пожалуйста, там нам будет удобнее.

Он взял меня за локоть и почти стащил со стула. Длинный холл вел в круглую, богато обставленную комнату. На окнах висели драпировки. Под потолком горела круглая лампа. В углу Эдди Майлс ставил на поднос бокалы.

Цицерон пригласил меня сесть в кресло и сел в другое.

— Свежий лед, Эдди, — велел он. — Напитки для мистера Джордана.

Майлс удалился.

Интересно, сколько еще на лице Цицерона будет держаться эта улыбка. Он сидел и сиял. Избыток гормонов или еды сделал его внешне добродушным, но все же в нем чувствовалась твердость. Человек с греческим именем, с лицом сефарда и дикцией англичанина.

— Скажите, мистер Джордан, — начал он, — чему я обязан удовольствием Вас видеть?

Я улыбнулся в ответ.

— Вряд ли Вы сочтете это удовольствием, когда узнаете цель моего визита.

— И что это?

— «Экспортс инкорпорейтед».

Он кивнул: