Зарубежная любовная лирика

Когда я звал тебя один, тогда звучали
Одни мои стихи чудесно, дорогой!
Но муза в недуге моя, полна печали,
Теперь принуждена здесь место дать другой.

Для песен в честь тебя, о друг мой,

я согласен,
Должно бы взять перо победное в борьбе;
Ты полон нежных чар, пленителен, прекрасен.
Поэт твой лишь крадет все, что дает тебе.

О, в добродетель, друг, тебя он наряжает.

Но слово то он взял из добрых твоих дел
И красоту со щек твоих же похищает,
Всем обладаешь ты, что он в стихах воспел.

О друг мой, не нужна ему твоя уплата:

Все, что тебе он дал, – все от тебя же взято.

LXXX

Нет, не могу я петь. Мой дух изнемогает!
Сильнейшего твоя пленяет красота.
Иной в хвалу тебе стихи теперь слагает,
Пред силою его – немы мои уста.
Но чары все твои, как океан, безбрежны.
В стихии мощной их и судно, и ладья
Свободно могут плыть. И челн мой
безмятежно
Направлю
по волнам глубоким смело я.
Мне помоги; пущусь вперед я, как бывало,
Как он, что носится в бездонных глубинах.
О, если разобьюсь – так что ж? —
челнок я малый,
Великий он корабль в бесчисленных снастях.
Пусть к цели он придет. Пусть
погружусь в пучину.
Случится худшее: друг, от любви я сгину.

XC

Так ты разлюбишь? Разлюби сейчас:
Сейчас весь мир моей враждебен воле.
Со злобою судьбы объединясь,
Покинь меня, и не вернись уж боле!

О, не вернись! Молю тебя о том:

Не мучай дольше сердца, где жила ты.
Да не продлится утренним дождем
Полночный вихрь назначенной утраты!

Оставь меня в преддверьи мелких бед,

Немедля разлюби, не напоследок;
Покинь – но до напастей, не вослед,
И вкус беды иной не будет едок,

И прочие утраты и печали

Ужасными покажутся едва ли.

XCV

Каким прелестным делаешь ты стыд,
Который, словно червь в пахучей розе,
Слух о тебе в зародыше пятнит:
Твои грехи подобны вешней грезе.
Кто о тебе вещает, описав
Сластолюбивый пыл твоих забав, —
Не может порицать без восхищенья.
И против воли шлет благословенье.
Что за приют! Какой прелестный кров,
Избрав тебя, нашли себе пороки!
Твоей красы блистающий покров
Меняет грязь в прозрачные потоки.
Но берегись, сокровище мое!
У лучшего ножа тупеет острие.

XCVII