Зарубежный детектив 1979

- Отдыхайте и вы, а мы покараулим у входа, — предложил Гомпил молодому ламе, присевшему, скрестив ноги, подле хал­хасского хана и исподлобья наблюдавшему за каждым их дви­жением.

- Благодарствую, но я не устал. Я, пожалуй, тоже выйду на ветерок, посижу с вами у входа. Здесь не очень уютно...

Они уселись на горячие камни, нагретые солнцем, и пере­бросились двумя-тремя ничего не значащими фразами. Постепен­но они разговорились, и молодой лама рассказал много интерес­ного о себе. Звали его Шагдар. Оказалось, он тоже был урожен­цем Халхасии, сыном некоего Ойдова, проживавшего когда-то в окрестностях монастыря Святого Лузана. После победы рево­люции и установления в Халха-Монголии народной власти он как-то зашел к тамошнему хамба-ламе и за дорогой подарок уго­ворил погадать на костях и предсказать, какая судьба ожидает его, если он перекочует за границу, в Южную Монголию. Бросив кости и заглянув в священное писание, лама изрек:

—        Там тебя ожидает поистине завидная судьба. А в будущем тебе самому или твоему сыну предначертано с великой миссией вернуться в Халхасию. Не забывай только молиться бурхану и почитать святого Банчин-богда.

Услышав эти сладкие речи и поверив хитрому настоятелю, Ойдов в скором времени перекочевал с семьей за границу. Хам­ба-лама попросил его оказать ему небольшую услугу: отвезти письмо одному важному господину. Письмо это впоследствии сыграло в жизни бедного Ойдова роковую роль, поскольку оно было адресовано японскому разведуправлению. По прошествии некоторого времени японская разведка стала часто вызывать его к себе, заставляя с пристрастием допрашивать южных монголов, схваченных за участие в борьбе против японского засилья. Сча­стливая судьба, предсказанная настоятелем монастыря, оберну­лась для Ойдова непоправимой бедой. Не выдержав этой ужас­ной пытки, он отравился, причем жена и другие члены семьи до сих пор не знают всей правды о причине его смерти. После смерти Ойдова японцы обратили взоры на уже взрослого его сына, многократно вызывая Шагдара в разведуправление и тре­буя от него исполнения той же работы, которая довела до само­убийства его отца, а потом заставляли каждый раз давать клят­ву на жертвеннике перед образами о неразглашении тайны... Позже,   высоко   оценив   умение   Шагдара   хорошо   держать язык за зубами, японцы приставили его телохранителем К Дамдин-Очиру и велели доносить им каждое слово великого ламы.

О баргуте Гурсэде Шагдар рассказал, что это очень ловкий человек, который за приличное вознаграждение неоднократно переходил границу туда и обратно, доставляя по назначению различные секретные письма. Великолепно знает здешний край. Является особо доверенным лицом хубилгана Довчина и хамбы Содова.

- Ну а как вообще жизнь за границей?

- Как жизнь? — переспросил Шагдар, вспоминая, как веле­но отвечать в подобных случаях. — Жизнь очень хорошая. Осо­бенно хорошо живут духовные лица, они всюду пользуются большим уважением.

- Ну это мне давно известно. Перед тем как отправить меня в Халха-Монголию, сам господин Инокузи инструктировал меня...

- Так вы тоже оттуда? — удивился молодой лама.

- Конечно, — усмехнулся Балдан. — Я уже давно, как от­туда... Сейчас мы буквально сбиваемся с ног, готовясь к празд­нику субургана. Все готово. Только вас не хватает. По милости бурхана вы как раз приехали вовремя. С ханом я, к сожалению, лично незнаком, но знаю абсолютно все, что касается его дея­тельности...

- Так это вы и есть представитель японской разведки? — Лицо Шагдара вспыхнуло. — Простите, я этого не знал. Меня как раз и направили в ваше распоряжение, но я думал, что вы там... в монастыре...

- А я о вас давно все знаю.

Шагдар сразу переменился. От его подозрительности не оста­лось и следа, наоборот, он стал вежлив и предупредителен с Бал­даном.

Часа через два всадники уже продолжали путь к монастырю Святого Лузана.

Самый опасный участок пути до границы Монголии проходил по низкорослому редколесью, далее лежала нейтральная полоса, а за нею по открытой степи тянулась граница. Ехали цепоч­кой. Впереди размашистой рысью шел конь баргута, знав­шего тайный проход через границу как свои пять пальцев, за ним следовал Гомпил, в середине Дамдин-Очир и молодой лама, замыкал цепь Балдан. Конь вынес баргута на пригорок, откуда открывался прекрасный вид на много миль, и остановился, пря­дая ушами. Проводник привстал на стременах, озираясь вокруг и не двигаясь с места.

- Что случилось? — шепотом спросил подъехавший сзади Балдан.

- Перед нами нейтральная полоса. А за ней — халхасская земля. Смотрю, не видно ли патрулей, они всегда проходят здесь.