Защитник

Эбба прижимает пальцы к готовым лопнуть вискам:

– Можно мне стакан воды?

– Мы скоро закончим, – отвечает Хелльберг. – Я хочу поговорить об инциденте с Кристером Тилльманом, с которым вы встретились и заявили, что он – отец ребенка Ясмины Моретти. Он решил не давать заявлению ход, но в целом это неэтично… Я оставляю это на усмотрение дисциплинарного комитета Коллегии адвокатов.

– Правильно, – говорит Ангела. – Еще что-нибудь?

Хелльберг отбрасывает ручку, берет мобильный телефон и нажимает на экран:

– Вы, возможно, думаете, что вам сойдет с рук все что угодно, но на вашем месте… – Он делает театральную паузу, смотрит на Ангелу, как будто действительно беспокоится о ней. – Я бы избавился от такого помощника как можно скорее. Поведение Эббы подрывает доверие к вам как к юристу, если у вас от него вообще что-нибудь осталось. Она водит машину в нетрезвом виде, нарушает этические правила Шведской коллегии адвокатов, а также… – Он кладет мобильный на стол, подталкивает его к Эббе и Ангеле. – Трахается с полицейским, который расследует дело вашего клиента.

Эбба и Ангела наклоняются вперед, чтобы увидеть, на что намекает Хелльберг, и Эббе кажется, что она парит в воздухе, когда она видит на фотографии себя и Саймона около пивной в Транеберге. Фотография размыта, сделана на расстоянии, но все же достаточно ясно видно, чем они занимаются. Она полулежит на спине на столике, Саймон сверху. Их зимние куртки скрывают большую часть, но не все. Вдруг она понимает, откуда у нее ссадина на пояснице, это не от падения.

Эбба снова садится на стул, словно паря в воздухе, пожимает плечами, смотрит на Хелльберга:

– Это не я. Это Эстер, моя сестра-близнец.

Глава пятьдесят первая

Эбба подносит бокал к носу, нюхает оставшийся на дне виски и допивает его. Подталкивает стакан к бармену, стоящему за стойкой. В течение того часа, что она здесь сидит, он расспрашивает ее, как продвигается расследование убийства и освободят ли Николаса Моретти. В ответ она бормочет что-то вроде «Может быть, и есть еще кое-что, что может повлиять на приговор». Она не в силах говорить о деле, у нее и другие проблемы есть.

Например, потеряла ли она работу? Она не знает. После допроса Ангела только попрощалась и ушла, даже не дождавшись, пока Эббе отдадут обратно ее вещи. Она закрывает глаза при воспоминании об унижении, которое ей пришлось проглотить.

Бывшие коллеги, уставившиеся на нее, начальник отделения, который ей сочувствовал, злорадная улыбка Хелльберга…

Позади нее раздается голос:

– Ты хоть не на машине сюда приехала?

Она поворачивает голову – Саймон. Он садится на барный стул рядом.

– Что ты здесь делаешь?

– Я подумал, что тебя не следует оставлять одну сегодня вечером.

Взгляд Эббы блуждает по бару: ей слишком стыдно посмотреть ему в глаза.

– Как мило с твой стороны, – говорит она и вдруг ее поражает одна мысль: – Это ты позвонил Ангеле?

В ответ Саймон лишь пожимает плечами.

– Спасибо, – бормочет она, заметив, что он посматривает на ее бокал.

Угрызения совести получают подпитку. Зачем она снова пьет? Почему просто не пошла домой?

– Много всего случилось в последнее время, – говорит он после некоторого молчания.

– Да.

– Например, я, похоже, занимался сексом с твоей сестрой?

– Это мне пришлось… – Эбба делает виноватое лицо, взмахивает руками и каким-то чудом ловит бокал, который случайно толкает. – Ты понимаешь.

– Конечно. Но, может, Эстер и не нужно было преувеличивать.

Между бровями Эббы залегает складка.

– А ты не знаешь? – Саймон берет телефон и протягивает его Эббе.

Показывает Инстаграм Эстер, где размещена фотография с ней и с Саймоном, сделанная в тот самый вечер в баре. Два лица близко друг к другу, улыбаются на камеру. Из подписи следует, что Саймон Вейлер – это новая любовь Эстер: «Мужчина моей жизни. Сердечко, сердечко».

– Она еще и отметила меня на фотографии, – говорит Саймон, убирая телефон обратно в карман. – И теперь половина Швеции думает, что я встречаюсь с Miss Secret.

– Нет, что за… – Эбба закрывает ладонью лицо. – Мне очень жаль. Я не знала, что Эстер это сделает.

– Я попросил ее подтвердить, что она была на той фотографии, но только в том случае, если кто-то попросит. – Эбба закидывает голову, глядя в потолок, а Саймон барабанит пальцами по стойке и подытоживает: – Вот такая вот она. Она, конечно, сделала это из лучших побуждений.

Эбба фыркает:

– Как у Хелльберга вообще оказалась та фотография? Ты его спрашивал?

– Кто-то из коллег из другой группы видел нас, когда они проводили поквартирный обход в том районе. – Саймон наклоняется ближе к Эббе. – Он хочет избавиться от тебя по-настоящему, Таппер. Того, что ты подала в отставку, явно недостаточно.

– И, очевидно, от тебя тоже. Потому что и ты туда же. Якшаешься с врагом. Таков уж Хелльберг.

– Якшаюсь? – Саймон снова откидывается назад. – Так ты на это смотришь.