Защитник

– Значит, ты признаешь вождение в нетрезвом виде и опасное вождение, – говорит Хелльберг, держа перед собой бумаги. – Ты точно не знаешь, сколько выпила, немного виски, вина, снова немного виски. А потом ты села за руль. – Он притворно сочувствующе причмокивает. – Может быть, это не самый умный твой ход. Подумай о своем клиенте, Таппер. Как ты считаешь, ему такое понравится? Этот ведь вредит и его репутации. Но тебя следует похвалить: наконец-то ты признала свои проблемы с алкоголем, не все на это способны. С другой стороны, конечно, ты знаешь, как это работает, смягчение наказания и все такое.

Раздается стук в дверь, и они оба одинаково сильно удивляются, когда видят, кто это.

Ангела.

Хелльберг давится очередной дурацкой шуткой, а Эбба испытывает облегчение и следом… неуверенность. Что адвокатесса здесь делает?

Несколько часов назад она болталась в петле над столом в своем кабинете. Никаких следов инцидента не видно, впрочем на ней темно-синяя блузка с высоким воротом, завязанным гигантским бантом.

– Привет, Эбба, – коротко говорит она и поворачивается к Хелльбергу: – Вы ведь не собираетесь допрашивать мою подзащитную без адвоката. Вам знакомо это малозначительное правило, не так ли?

Радостный блеск в глазах Хелльберга постепенно блекнет. Он недобро смотрит на Ангелу, когда та садится рядом с Эббой на деревянный стул. Ее ноги, обутые в туфли на высоких каблуках, уверенно стоят на полу.

– Мы просто немного поболтали, воспоминания о прошлом, знаете ли.

– Я так и думала. Но теперь я здесь, приступайте.

Эбба пытается улыбнуться Ангеле, выразить благодарность, но ее губы не двигаются.

– Так, вождение в нетрезвом виде уже зафиксировано… – Хелльберг перебирает бумаги. – Итак, я сообщаю вам, Эбба Таппер…

– Подождите, – говорит Ангела. – Я знаю, что Эбба признала вождение в нетрезвом виде. Но мальчик стоял на мосту, готовый прыгнуть, и ей пришлось добираться туда как можно скорее. Это был вопрос жизни или смерти, и Эбба спасла подростка. Благодаря тому, что поехала туда на машине.

Хелльберг кладет ручку на стол, берется за подбородок, трогает порез, который, как догадывается Эбба, получил во время бритья:

– И что вы хотите этим сказать?

– Что Эббу впоследствии оправдают за вождение в нетрезвом виде. Она хочет изменить свои показания.

С недовольным лицом Хелльберг снова берет ручку:

– Понятно, я это записываю.

– И я хочу получить разрешение водить машину в течение сорока восьми часов, – добавляет Эбба, поскольку Ангела все равно начала этот разговор.

– Можете об этом забыть.

– Вот как, – усмехается Ангела. – Но я не забыла, что вы угрожали разрушить мою карьеру, когда я не захотела ложиться с вами в постель.

Хелльберг пристально смотрит на нее:

– Это была шутка. Вы все еще зациклены на этом?

– Нет. Но, возможно, ваша жена и все остальные, кто подписаны на меня в социальных сетях, могут на этом зациклиться.

На лбу Хелльберга пульсирует жилка.

– Теперь у вас наверняка не так много подписчиков.

– Достаточно. Хотите рискнуть?

– Хорошо, – говорит Хелльберг после некоторого молчания. – Кому какая разница? Мы можем двигаться дальше?

Ангела кивает:

– Теперь переходим к предыдущим заявлениям. Эбба Таппер, информирую вас о том, что вы подозреваетесь в нападении, которое вы совершили, когда взяли перцовый баллончик у младшего офицера полиции Саймона Вейлера и распылили его в лицо Тимо Рантанену, что вызвало у него жжение и боль. Какова ваша позиция по этому эпизоду?

Эбба вдыхает, пытаясь смочить язык слюной, но во рту у нее пересохло.

– Я могу подтвердить, что сделала это, но отрицаю правонарушение.

– Объясните подробнее, чтобы я понял.

– Я сочла, что Саймон оказался в уязвимом положении, когда на него напал Рантанен, поэтому я сделала то, что было нужно.

– Она утверждает, что это необходимая самооборона, – добавляет Ангела.

Хелльберг зло смотрит на нее:

– Адвокат может присутствовать во время допроса, но он должен хранить молчание и позволить вести допрос. Вы знаете это «малозначительное правило»?

Он фальшиво улыбается, и Ангела отвечает ему еще более театральной улыбкой.

Эбба поворачивается:

– Как Дуглас? Кто-нибудь из вас знает?

– Он со своими родителями и общается с психологом, – говорит Хелльберг, не сводя глаз с Ангелы. – Так что вам не нужно о нем беспокоиться.

Именно это-то мне и нужно делать, хочет сказать Эбба. Но что бы это дало? Такой козел, как Хелльберг, просто отмахнется от ее слов, как от чуши собачьей. Спросит, есть ли у нее какие-нибудь доказательства против Джорджио. Нет, у нее нет доказательств, только испуганные глаза Дугласа, когда он говорил, что существуют видео и фотографии с ним, и об этом он вряд ли станет рассказывать, когда отец будет сидеть рядом с ним.

Наконец Хелльберг выходит из поединка взглядов с Ангелой и просит Эббу подробно рассказать об инциденте с Рантаненом.

Она рассказывает все с самого начала, подчеркивая, что не видела другого выхода, кроме как вмешаться.

– Прокурор это отклонит, – шепчет Ангела Эббе на ухо, когда та прекращает говорить.

Хелльберг отрывается от блокнота:

– Я это слышал.

– Так и задумывалось.