Защитник

Чтобы не пересекаться с ними, она идет к доске объявлений и ищет номер зала. Чувствует спиной их взгляды, точно знает, о чем они говорят. По крайней мере, Хелльберг и Херманссон, которые имеют обыкновение играть в флорбол после работы и незаслуженно подбадривать друг друга.

Эбба буквально слышит, как они шепчутся: «Она вернулась? Она что, не уволилась после того, как тот парень погиб?» – «Уволилась, теперь работает не у нас, играет в адвоката».

В глубине души Эбба надеется, что Саймон выпадает из этого стройного мужского хора.

Она бросает взгляд через плечо, видит, что они смеются над чем-то, что сказал Хелльберг, – все, включая Саймона. Спасибо за вчерашний вечер, вот уж большое спасибо за вчерашний вечер!

Болит поясница, она трогает ссадину, которую обнаружила сегодня утром, когда очнулась, гадая, как ее получила. Навзничь упала, что ли? Что бы ни случилось, ей больше никогда нельзя пить. Ни за что!

Часы на стойке регистрации показывают без пяти девять, и Эбба задается вопросом, где Ангела. Она ведь не думает, что Эбба должна сама проводить слушания по делу об избрании меры пресечения? Только от одной этой мысли темнеет в глазах. Что ей говорить? Как выстроить защиту?

Эбба выпрямляется, когда от троицы отделяется Стефан Херманссон и широкими шагами приближается к ней:

– Эбба Таппер. Я слышал, что вы теперь работаете на Кёлер.

– Да, с позавчерашнего дня, – произносит она пересохшими губами.

– Понятно. Хорошо, что вы вернулись. Было тяжело. Я понимаю, через что вам пришлось пройти, но я вижу, что вы справились.

Он буквально просвечивает ее взглядом, кажется, ждет, что она расскажет о своей жизни последнее время.

– А где Ангела? – спрашивает он, когда Эбба ничего не отвечает.

– Скоро придет.

– Скоро? Слушания начнутся через несколько минут.

Херманссон вынимает мобильный телефон из внутреннего кармана пиджака и сует ей в лицо.

Эбба отступает на шаг и, еле сдерживая раздражение, выдавливает:

– Я знаю, что пора…

Она внимательно всматривается в дисплей и видит Эстер в укороченных джинсовых шортах, бюстгальтере и с рождественским «дождиком» в волосах.

– Какая ты классная! – Херманссон подмигивает – наверное, престарелому дураку кажется, что ему двадцать пять, а не пятьдесят.

Он опять смотрит на фотографию и издает противный хрюкающий звук, от которого сотрясается все его как будто бы сползающее вниз тело, но внезапно замолкает, когда открывается входная дверь и входит Ангела, как всегда гордо вышагивающая на высоких каблуках.

Херманссон приближает свое обрюзгшее лицо к лицу Эббы, и она начинает задыхаться от запаха его одеколона, которым он щедро облился.

– Осталось четыре минуты. Ей пришлось закрасить все синяки. Ты знаешь, а эта женщина любит пожестче. Поэтому все время носит шарф.

Он делает вид, что закручивает шарф вокруг шеи, тянет его и строит гримасы, как будто его душат. После этого он снова отходит к Хелльбергу и Саймону.

Эбба следит за ним взглядом. Что это было? Попытка выбить ее из равновесия перед слушаниями? Заставить ее сомневаться в Ангеле, которую он прямо сейчас так преувеличенно радостно приветствует, пожимает руку?

Пока Ангела высвобождается руку из рукопожатия Херманссона и подходит к Эббе с озабоченным лицом, та вытирает капельки пота над верхней губой.

– Автозак уже приехал?

– По-моему, нет, я не видела.

– Не видела? В твои обязанности входит делать все, чтобы наш клиент чувствовал – мы рядом.

– Но я не думаю, что он уже приехал. В этом случае…

– На кого ты похожа? – прерывает ее Ангела, распахивает ее куртку и рассматривает зеленую футболку. – Теперь ты адвокат, а не полицейский.

Эбба открывает рот, чтобы сказать что-нибудь в свою защиту, снова запахивает куртку, но выражение лица Ангелы меняется и ее лицо внезапно озаряется улыбкой.

– Я чувствовала, что ты оденешься именно так, поэтому взяла с собой кое-что. – Она хлопает по сумке. – По шли.

Эбба смущенно следует за Ангелой в сторону от входа, туда, где висит указатель туалета. Проходя мимо мерзкой троицы, замечает, что мужчины сгрудились вокруг телефона Херманссона и смеются над чем-то. Саймон смеется тоже.

Вот же козел!

В женском туалете Ангела протягивает Эббе белую блузку с бантом. Эбба благодарит и переодевается, посматривая на шею Ангелы и ища следы синяков под воротником поло, который торчит из-под шубки. Не то чтобы она поверила болтовне Херманссона, но все равно… Если подумать, то Ангела действительно всегда одевается так, чтобы прикрыть шею. Неужели Херманссон прав? Неужели Ангела играет в садомазохистские игры?

– Я знаю, кто сталкер, – говорит она, чтобы прервать собственный поток мыслей, совсем не относящийся к делу. – Отлично. Что он делал в ночь убийства?

– Пока не знаю, я только что выяснила, кто он.

– Тогда у тебя ничего нет. Сообщи мне, когда выяснишь, что у него нет алиби.

Ангела достает упаковку жевательной резинки, вытягивает пластинку и протягивает ее Эббе.