Защитник

Она пытается спрятать горящие щеки за стаканом виски, делает несколько больших глотков и отчаянно ждет, когда же алкоголь подействует и избавит ее наконец от дикого смущения. Хотя это и не она на фотографии, но Эбба чувствует, будто на нее пялятся. Она тянется за мобильным:

– Хватит, наверное?

Саймон отдает телефон с участливым выражением лица, а Эбба передает его сестре. Она предпочла бы разбить его вдребезги, но что это изменит? Все фотографии в неглиже, которые выложила Эстер, теперь все равно останутся в Сети навечно. И отпечатаются в мозгах людей.

– Пора тебе заканчивать заниматься такой фигней.

– Сестричка, я сожалею, но я инфлюенсер, это мой кусок хлеба.

– А ты не можешь что-нибудь другое выкладывать? Ну, скажем, фотографии вегетарианских блюд, снимки интерьеров?.. Да что угодно!

– Конкуренция слишком высока, а тут я являюсь брендом, я уникальна.

– Или не уникальна. Ты же выглядишь так же, как я. Ты что, этого не понимаешь?

– Ох, ну не злись же ты так!

Эбба замолкает, допивает виски, заказывает еще один и извиняется перед Саймоном:

– Поговорим о сталкере позже.

Но он только машет рукой, показывая, что не очень-то ему и помешала эта неожиданная встреча. Напротив, он терпеливо отвечает на все вопросы, которые Эстер задает о его работе в полиции: ты кого-нибудь уже пристрелил? каково это – поймать убийцу? сколько покойников ты видел?

Эбба трет виски. Боже мой, она как ребенок! Чтобы заглушить болтовню сестрички, она выпивает еще немного, а через мгновение Эстер оставляет вопросы о полиции и переходит к тому, что ей ближе:

– В какой части тела больше нервных окончаний, в пенисе или в клиторе?

Саймон закидывает голову и разражается хохотом:

– Наверное, в пенисе, нам же легче кончить.

– А вот и нет! Неправильно, неправильно, неправильно! – Под влиянием алкоголя Эстер становится шумной и машет указательным пальцем в воздухе. – Вы думаете, что легче кончаете. Но суть в том, что вы не фига не понимаете, как работает клитор. В пенисе три тысячи нервных окончаний, а в клиторе… – Эстер показывает Саймону восемь пальцев, – восемь тысяч!

– Ого!

– То-то и оно! Восемь тысяч нервных окончаний, с которыми вы, мужчины, не умеете обращаться. Вы думаете, что это или кнопка звонка, или скретч-карта. Какого черта! А что тебе самому нравится?

– Мне?

– Да, тебе. Если я начну трогать твое тело, что ты захочешь, чтобы я сделала?

Саймон морщится и не говорит ни слова, хотя глаза у него уже блестят от алкоголя.

Эстер соскальзывает вниз и встает перед ним на колени:

– Хочешь, отсосу? Мы, женщины, так тоже умеем.

– Ну хватит уже! – Эбба поднимается, замечает, что пол плывет у нее под ногами, и хватается за барную стойку. – Я пошла в туалет. Посмотрите за моими вещами?

Она не слышит, что они отвечают, слышит только смех. На пути в туалет она натыкается на чей-то столик и просит прощения у двух мужчин, у которых из-за нее пиво расплескалось на скатерть. Идет дальше, поднимает ноги выше, чтобы не споткнуться.

В туалете пахнет мочой и сладковатыми ароматическими свечами. Она справляет нужду на весу, в ушах шумит. Ей больше не следует пить. Да и вообще нужно ехать домой.

И все равно мгновение спустя она сидит с новым стаканом виски в руках. Напоминает себе, что давно уже следовало уйти. Но ей сейчас так хорошо. Болтовня сестры уже не кажется глупой, наоборот, даже интересной. Эбба понимает, что содержание промилле в крови имеет некоторое значение. Ну и пусть.

Они болтают и выпивают вместе с другими посетителями, снимают селфи, поют караоке на небольшом подиуме. Кто-то всех угощает. Они снова чокаются, и у Эббы разбивается стакан. Саймон помогает бармену смести осколки.

Тошнота.

Теперь она на улице, что-то острое утыкается в спину. Ресницы слипаются. Почему слипаются ресницы?

Она щурится на люстру на потолке, и ее охватывает неприятное чувство. Люстра представляет собой белый шар с перьями. Это ее люстра, такая у нее в спальне.

Что случилось? Как она попала домой?

Глава девятнадцатая

Сквозь входную дверь районного суда Сольны Эбба видит, что Саймон уже пришел. Он разговаривает с Йоном Хелльбергом и еще одним мужчиной, одетым в костюм. Ох, с каким бы удовольствием она от них улизнула! Парадоксально, но сейчас ей больше всего не хочется встречаться с Саймоном. Эббе кажется, что вместе с потом из пор сочится страх. Она так и не вспомнила, как добралась до дому, но думает, что ей помог Саймон. Эстер не отвечает на сообщения, а Саймону она звонить не захотела, просто почувствовала, что лучше этого не делать. Единственный положительный момент в этой истории заключается в том, что она не отправила Йенсу никаких сообщений.

Она делает глубокий вдох, собирается с силами, кивает троице в знак приветствия, и Саймон кивает ей в ответ, а Хелльберг просто равнодушно рассматривает. Теперь Эбба видит, что третий мужчина – это Стефан Херманссон, прокурор, с которым она раньше иногда имела дело. Он смотрит на нее с удивлением, подняв брови, и затем переводит вопросительный взгляд на Хелльберга.

Да уж, парням бы не помешало немного такта.