Защитник

– Когда ты меня нанимала, ты сказала, что впечатлена моей работой и это Хелльберг и прокурор виноваты в произошедшем с Оливером.

Ангела перестает вытирать туфли и смотрит ей в глаза:

– Я так и думала. Но ты должна понимать, что Оливер Сандгрен был моим клиентом, и я сказала то, что его родители хотели услышать, то, что им важно было услышать, когда они только что потеряли сына.

– И оказалось легче всего свалить вину на меня?

– Подожди. Это не я сваливала на тебя вину, Хелльберг – часть системы, и он имел решающий голос. А то, что я говорю своим клиентам, к этому отношения не имеет. В понимании Марии и Тома во всем была виновата полиция, а полицию олицетворяла ты. Они видели именно тебя, это ты проводила допросы Оливера.

Эбба сжимает кулаки и впивается ногтями в ладони. Да, это она проводила допросы Оливера. Парня подозревали в совращении несовершеннолетней, которая была на год младше его самого. Они оба были согласны, но девушке было всего четырнадцать.

– Я могла бы отказаться, – всхлипывает Эбба, пытаясь сдержать слезы. – Я чувствовала, что это не было совращением в обычном смысле слова.

– Я убеждена, что родители девочки тоже все поняли, но они все равно решили подать заявление, когда поняли, что их драгоценная дочь занималась сексом. Именно они запустили маховик, а Хелльберг раскрутил его еще больше и заставил тебя принять удар, когда все рухнуло. Ты просто выполняла приказы сверху. – С отвращением на лице Ангела кладет салфетку на ступеньки. – Вся система, касающаяся сексуальных отношений с детьми, совершенно несостоятельна, когда дело касается влюбленных подростков. Это первое, чему я бы научила своего сына, будь он у меня: не вздумайте миловаться до тех пор, пока вы оба не достигнете возраста согласия, и даже тогда хорошенько подумайте.

Эбба пытается улыбнуться, но мысль о Марии, которая снова проносится у нее в голове, не дает ей это сделать.

Оливер мертв, и для Марии и Тома главной виновницей произошедшего всегда будет Эбба. Именно она переворачивала его комнату вверх дном и искала использованные презервативы и другие улики, которые могли указывать на изнасилование. Именно она заставляла его снова и снова на глазах у родителей рассказывать об интимном, в высшей степени личном моменте, который он переживал со своей девушкой, во всех подробностях. О том, как он не мог справиться с презервативом, потому что сильно волновался. Как девушка помогла ему. Как он слишком быстро кончил и они вместе над этим смеялись. Подробности, которые пятнадцатилетний подросток не захочет рассказывать никому, особенно своим родителям.

– Теперь отпусти это, – говорит Ангела, вставая и поправляя руками платье. – Это ужасно трагично, но мы обе знаем, что именно прокурор принял решение о том, что делать, именно он не выступил против ходатайства Хелльберга.

Эбба кивает. Ангела ее не убедила, но ей все равно нравится, что адвокатесса принимает ее сторону, хотя и сказала родителям Оливера что-то совершенно иное.

– Слушай, – говорит Ангела, – а что насчет тех суши, о которых ты говорила? Действительно хорошее место?

– Да, но разве ты не идешь на встречу с клиентом?

Ангела разматывает шарф, который сполз во время потасовки.

– Он может подождать, – говорит она с улыбкой и снова завязывает шарф, идя к выходу.

Эбба следит за ней взглядом, не может отвести глаз от красно-фиолетового синяка, который мелькает под шарфом, длинной узкой полосы на шее Ангелы, которая могла появиться только по одной причине.

Херманссон был прав. Следующая мысль: откуда он об этом знал?

Глава двадцать восьмая

Лобовое стекло машины снова запотело изнутри, и Эбба протирает его варежкой, ей нужен обзор, чтобы заметить, если Андреас Килич выйдет из своей квартиры.

После обеда с Ангелой она поехала прямо сюда. Она не знала, куда ехать, не хотела идти домой и валяться на диване, продолжая беспрерывно думать об Оливере. Лучше чем-то заняться, за кем-то следить.

Она просидела здесь уже два часа, испытывая искушение сбегать в винный магазин за углом, но нет, теперь с этим покончено. То, что на нее только что напали на улице, не является достаточным оправданием, хотя мозг уже несколько раз пытался обмануть ее, придумывая дурацкие оправдания. Она изо всех сил вцепляется в руль, чтобы руки перестали дрожать.

Эбба никак не может забыть поступок Ангелы: адвокатесса пожертвовала ей, чтобы выставить себя в лучшем свете перед Марией и Томом. Понятно, они тогда не знали друг друга, и Эбба понимает, что Ангела должна выстраивать прочные долгосрочные отношения со своими клиентами, о чем адвокатесса много говорила за обедом: «Ты должна усвоить одну вещь. Нужно завоевать доверие своих клиентов, создать у них чувство „мы против них“. Это заставляет клиентов возвращаться, а также рекомендовать агентство другим».