Защитник Империи

— Ай, какой жестокий ты человек! Ай, жестокий… — раздосадованно зацокал языком бай Дустум. И, растянув губы в неприятной улыбке, сообщил: — Придется, да, мне шесть человек башка рубить.

— Зачем?! — оторопел я.

— Затем что ты предателя сказать не хочешь, — опять начав коверкать слова, пояснил бай. — Придется тогда всех, кто знал барашка, казнить. Никак нельзя такой подлый человек возле себя оставлять!

Я выругался про себя. Вот же еще напасть! Как я сразу не подумал о том, что бай не отнесется беззаботно к потере денег! Хотя можно ли было предположить, что этот придурок до такого сумасбродства додумается — своим людям головы рубить?!

— Ваши люди тут совсем ни при чем, — предпринял я попытку объяснить Дустуму, что он заблуждается на этот счет. — Нет среди них предателя. И казнить соответственно некого.

— Ай, зачем обмануть хочешь?! — расстроенно всплеснул руками степняк. — Барашка сам посчитаться не мог!

«Это точно — не мог. Бес их сосчитал. Но не скажешь же правду», — подумал я.

Состроив максимально официальную физиономию, сухо сообщил Дустуму:

— Еще раз повторяю — среди ваших людей нет предателей. А о том, как овцы посчитались, я, увы, рассказать не могу.

Но бая, похоже, так и не убедил. Потому как он недоверчиво покачал головой. И пришлось мне сочинять на ходу… шепотом для внушительности и приподняв указательный палец вверх:

— А не могу рассказать, потому что это есть неразглашаемая государственная тайна!

— Какой такой тайна? — выпучил глаза бай.

— Не такой, а государственный! — назидательно поправил я степняка, тоже непроизвольно начав коверкать речь. — За разглашение которой одно наказание — смерть! — И, зевнув, изобразил скуку: — А людей своих можете хоть всех порубить — толку не будет. Все равно овец контрабандой мимо таможни больше протащить не удастся.

— Почему? — задал глупый вопрос бай.

— Потому что, — отрезал я, не став вдаваться в подробности. После чего поинтересовался у нахмурившегося степняка: — Вы сколько в Остморе рассчитываете пробыть?

— Три-четыре день, — осторожно ответил степняк. — А зачем спросить?

— Да так, — скрыв свою радость, пожал я плечами. — Сможете сами убедиться, что ваши люди ни при чем. Просто поинтересуйтесь при встрече у своих земляков, которые прибудут после вас, удалось ли им прогнать контрабандой скот через таможню.

Бай Дустум озадаченно потер лоб, но ничего не сказал. Серьезно задумался над моими словами. Ну так я старался быть максимально убедительным…

Но молчал бай недолго. Подумал-подумал и задал провокационный вопрос:

— Скажи, да, сколько хочешь за тайна?

Впрочем, я был готов к такому повороту событий. Бросив на Дустума быстрый взгляд, я медленно опустился в кресло и изобразил мучительные раздумья. А затем, воровато оглядевшись, склонился над столом и поманил пальцем. Степняк тотчас придвинулся поближе ко мне, до крайности заинтригованный мной таинственностью.

— Две тысячи. Золотом, — напряженным шепотом сообщил я баю требуемую сумму, отчего глаза у того стали едва ли не вдвое больше, чем обычно.

— Две сотен? — переспросил бай, видимо, решив, что ослышался.

— Нет, тысячи, — покачал я головой. И пояснил причину столь чудовищного запроса: — Рисковать за малый куш своей шеей не собираюсь, — для наглядности похлопав при этом себя по холке.

Степняк, ввергнутый в шок затребованной суммой, даже не отреагировал на мои дальнейшие действия. А я подозвал мальчишку-слугу и быстренько покидал в раскрытый сундучок кошели с деньгами. Следом отправил и шахматы. После чего плавно подвел Дустума к необходимости распрощаться:

— В общем, будет нужная сумма — обращайтесь. А пока, извините, ничем помочь не могу. Ловите себе несуществующих предателей для успокоения души. — С этим напутствием и выпроводил из конторки бая.

Когда он вышел, я закрыл за ним дверь и, прислонившись к ней спиной, шумно выдохнул:

— Фух!..

«Как думаешь, мне удалось убедить его отказаться от идеи искать виновных среди своих людей?» — обратился я к бесу, развалившемуся на столе.

«Толку-то? — фыркнул тот. И тоскливо протянул, косясь на меня: — Прибытка-то нам с этого никакого… А могли ведь две сотни монет на добром деле поиметь».

«По-твоему, надо было взять деньги и сказать, что овец посчитал ты? — осведомился я. И покачал головой: — Это было бы совершенной глупостью. Да и потом на такой случай есть поговорка: „Два раза подряд одну овцу не стригут“. Наказали мы уже бая. Хватит. Будет ему поблажка как первому выловленному нами контрабандисту».

«Нет, про меня говорить не надо было, — помотал башкой рогатый. — А вот сбрехать что-нибудь не помешало бы… — И вроде как похвалил меня: — Вон как ты тогда Краба ловко обжулил… Даже я, пожалуй, лучше не сумел бы. Что, не мог и этому басен про какого-нибудь демона-счетовода наплести? А ты… Эх! — Он махнул лапкой и патетически возопил: — Ведь такой преступный талантище губишь, осел! Да другой на твоем месте уже как король бы жил! А ты, глупое животное, отчего-то не используешь себе на благо такой дар небес — исключительную способность к надувательству доверчивых людей!»