Защитники прошлого

На какое-то время становится тихо, но потом снова начинается свистящий, на обертонах, разговор. Проходят часы или года, а эти двое все шепчут и шепчут:

– Ты знаешь меня всего несколько дней. Ты даже не знаешь как меня зовут. Ведь "Двора" это моя кличка в отряде, а на самом деле…

– Я знаю…Ты Саша, Саша Белобржецкая!

– Как? Откуда ты…? Кто ты?!

– Я историк, но мне осточертели истории других. Теперь я хочу писать свою историю. Нашу с тобой историю.

– Я не понимаю…

– А я не знаю как сказать, ведь это так странно, в это просто невозможно поверить.

– Все равно, скажи…

– Хорошо, тогда – слушай… Я знаю тебя много лет, наверное, целую небольшую вечность и я люблю тебя уже очень долго, ты просто не поверишь как долго… Даже дольше чем ты живешь на этом свете, как бы невероятно это не звучало. Но тебя не было в моей жизни, тебя вообще не было, поэтому и сама моя жизнь была бессмысленна. Тогда, через годы и миры я пошел к тебе, потому что мое место там где ты.

Это же наглый плагиат! Он произносит те же слова, что я говорил моей Ане, пройдя через десять веков по дороге к ней. Наглец! Или именно так говорят все те, кто прошел сквозь время в поисках своей любви?

– Говори… говори же!

– Ну вот, я и пришел…

– Ты пришел…

– Может быть когда-нибудь я расскажу тебе свою историю, но и тогда ты вряд ли поверишь, настолько это невероятно и невозможно.

– Да, наверное, это невероятно… И, наверное, в это невозможно поверить… Тогда почему я тебе уже верю?

– Наверное, потому, что это правда.

– Нет, не поэтому…

– Любимая, я знаю, невозможно полюбить человека так быстро, но дай мне время и…

– Дурак!

– Ты…?

– Молчи же! Дурак! Какой же ты дурак!

– Саша!

Мы с Аней не хотим больше ничего слышать, но ничего больше и не слышно. Этим двоим уже не нужны слова. Нам тоже… Аня прижимается ко мне и ее мягкая ладошка скользит, забравшись под нижнее белье. Так можно лежать бесконечно, ощущая эту теплую ладошку скользящую по моей груди. Пусть это никогда не кончится. Аня прижимается ко мне, ее тело тоже требует ласки и я не заставляю ее ждать… Потом я засыпаю и моей последней мыслью становится мысль о том, что Карстен больше никогда не будет смотреть на нас с завистью.

Наутро я проснулся поздно, когда женщин уже не было в доме – наверное они умывались у колодца. Страшное это дело по зимнему холоду, но выхода не было, поэтому тоже самое ждало и меня. Карстен еще спал отвернувшись к стене с застывшей на лице счастливой улыбкой. Выглядывать из хаты было опасно и я только приоткрыл дверь, чтобы были слышны чужие шаги. Вошла Саша, умытая и замотанная в свой варшавский платок. Она поздоровалась и некоторое время смотрела на меня, не решаясь спросить то, что жгло ее изнутри. Я знал, что это было, знала и Аня, подошедшая ко мне и уткнувшаяся носиком мне в спину.

– Послушай, Арье – начала наконец Саша дрогнувшим голосом – Он ведь все врет, так?

К чему относился ее вопрос? К тому, что рассказывал ей Карстен про Израиль, страну их будущих детей? Или к тому, что его привела сюда любовь к ней? Она испуганно смотрела на меня, ожидая и страшась услышать "да". Сложный это был вопрос. Правду ей, согласно хитрым выкладкам толстяка Рои, знать не полагалось, чтобы не создать страшную и непредсказуемую "развилку" в нашем прошлом. Но я не первый раз ходил “вниз” и многое начал понимать, хотя и не смог бы, в отличие от нашего физика, превратить свое знание в формулы. И все же я был убежден, что посвящать людей "внизу" в то, что мы из будущего, безопаснее, чем давить бабочек. Действительно, если не предсказывать знаковых событий и не предотвращать уже произошедшие к нашему времени катастрофы, то что мог сотворить человек, узнавший нашу тайну? Возможно он поступит глупо, будет рассказывать каждому встречному и поперечному о нашем визите и совершенно безопасно для прошлого пополнит собой список пациентов дурдома. Или поступит умнее, не скажет никому, будет с улыбкой смотреть в будущее и видеть светлые сны вместо ночных кошмаров. Ну что ж, прошлое это тоже переживет. Поэтому я сказал ей:

– Это правда, Саша! Все, что говорит Карстен – правда!

Сказал и поймал удивленный и, в тоже время, все понимающий взгляд моей Анюты. Саша, кажется, не заметила, что я больше не называю ее Дворой, а может и заметила, но не стала задавать лишних вопросов.