Заставь меня ошибиться

Миссис Марвелл уселась и без прелюдий спросила, в чем дело. Вторя ее деловому тону, я без обиняков поведала историю нашего разговора с Кили и ее странной реакции. О причинах не сообщала, но она не стала задавать тысячу вопросов, и, собравшись с мыслями, начала как всегда:

— Это не тайна. Хотя я не знаю точной истории, миссис Сайтен, (меня здесь еще не было) кое-что слышала. Может быть, я неправа, но, думаю Кили заподозрила именно то, о чем подумала и я. Видите ли, несколько лет назад над городом прогремела ужасная новость: у мэра Андерсона роман. С некой мисс Дежардин. Я полагаю, вы ее знаете. И когда об этом узнали все, Имоджин была в ярости. Она даже уходила, несколько месяцев не жила с мэром, а потом вернулась. Сначала все недоумевали, но вскоре стало не до того, потому что примерно через полгода Кили Андерсон бросил жених. Это вернуло мэру и его домочадцам общественную любовь. Никого и никогда в этом городе так не жалели, как Кили. Ей до сих пор многое позволено, — затем, призадумавшись, миссис Марвелл добавляет. — Кстати, ее друг был в любимчиках у судьи. Совсем как ваш брат.

Последнее заставляет меня задуматься, и, возвращаясь домой, я звоню в штаб, не дождавшись указаний Гастона. И к тому времени, когда паркуюсь около особняка, получаю подтверждение, что ныне некий Эдди Джуэлс — бывший жених Кили и редкостный прохиндей — живет припеваючи… в Канаде.

— Слушайте, — говорю своим мужчинам, отламывая пончик. — Гипотетически. Представьте себя на месте молодой влюбленной девушки…

— Думаю, я был бы красоткой, — говорит Лео, многозначительно проводя рукой по своей недавно постриженной под машинку шевелюре.

— Ладно, ты не представляй, — отмахиваюсь.

— Я готов сработать за двух девушек, — насмешливо кланяется Гастон.

— Отлично! — собственно, на него я рассчитывала с самого начала. — По какой причине ты можешь отказать парню, в которого влюблена, выйти замуж и переехать?

Не сказать, что это совсем наша ситуация, но я все равно краснею, а куратор многозначительно выгибает брови и едко сообщает:

— Не доверяет ему или не готова к серьезным отношениям.

— Не может быть, здесь ты согласна выйти за него замуж, а там — нет.

— Либо здесь спрятан успех всей моей жизни, что крайне навряд ли, либо меня не устраивает причина переезда, — разводит куратор руками.

— Ты надеешься таким образом его удержать! — восклицаю. — Отговорить от чего-то плохого. Я готова все поставить на то, что этот Эдди как-то связан со всей этой историей, и Кили об этом знает. Она пыталась отговорить его, но он променял ее на туго набитый кошелек. Очень туго набитый.

— Да, это похоже на правду, учитывая, что муженек старшей дочери мэра занимается тем, что обеспечивает страхование товара Андерсона, нелегально заказываемого из-за рубежа. Не удивлюсь, если аналогичный посредник имеется и в Канаде. Только он появился там намного раньше Эдди.

— И тогда не вписывается Имоджин, — добавляю разочарованно. А ведь казалось, что все складывается удачно.

— Дорогая моя… жена, — весело начинает Гастона. — Напротив, Имоджин вписывается идеально. Как только обнаруживается факт измены, начинается месть. Когда жена мэра узнала, что муж не только спит с чужой женщиной, но и обеспечивает ей неслабый доход, она пораскинула мозгами и придумала, как его надуть. Может, обыскала его офис и нашла контакты транспортировщиков и, решив заручиться помощью, обратилась к другу Андресона с предложением разнообразить ассортимент ввозимых товаров, а деньги распилить напополам. Но также нужен был человек, который станет этим заниматься там, в Канаде. И им стал Эдди Джуэлс. Она гениальная стерва в овечьей шкурке.

— Так, получается, в этой афере замешано… сколько людей? Пять? Шесть? — спрашиваю, хватаясь за голову.

— О, Тая, намного больше, — посмеивается Гастон. — Намного. Даже если мэр пытался скрывать это ото всех, то после появления судьи, который решил скрывать все еще и от мэра, все так перепуталось, что у комиссии загорелись тревожные лампочки, как рождественские гирлянды. Поверь, скрыть нажитое куда сложнее, чем, собственно, нажить. На том воров и ловят десятки лет.

— Дьявол… — вздыхаю. — А я так надеялась, что Кили не пострадает. Теперь уже навряд ли…

— Ну что поделать, — отрезает Гастон, а затем расплывается и улыбке, прикрывая глаза от удовольствия. — Итак, дамы и господа, кажется, мы готовы к турниру.

За два часа до начала турнира Гастон крепит к пиджаку невидимую камеру, чтобы зафиксировать лица игроков в «покер», а я прячу деньги в углубление под стелькой кроссовок и закручиваю волосы на затылке, чтобы спрятать их под темно-серым капюшоном неприметной толстовки.

Готовлюсь бежать.

Сердце бьется в груди пойманной птицей, уговаривает остановиться, отчего я смотрю на Гастона каждые тридцать секунд, силясь запомнить все черточки. Я не хочу его отпускать. Настолько не хочу, что подташнивает. Наш ребенок сопротивляется как может, несмотря на то, что в его силах пока отнюдь не много. Он знает, кому обязан своей жизнью.