Заставь меня ошибиться

— Всего лишь навестила? Ты расспросила Мэгги, затем пошла одна в больницу к мальчишке вот в таком, — окидывает меня многозначительным взглядом, — виде, в то время как весь город знал, что мы с Лео на охоте, и, наконец, пообщалась с ним, я уверен, не просто, а проникновенно, как ты это умеешь. И все бы прекрасно, но несколько дней назад ты даже имени Винса Лайта не знала. И ты думаешь, что никто не задастся вопросом, откуда взялась такая резкая смена поведения? Или ты вообще не задумываешься о последствиях своих поступков? — повышает, наконец, голос Гастон.

— Я прекрасно осознаю, что делаю. Но если ситуация уже плохая, то с ней нужно что-то делать. Просто сидеть бесполезно!

— В точку. Но лучше всего сначала думать, а потом делать.

— Я правда считаю, что так будет лучше.

— Как? — издевательски изгибает он бровь. — Стоять и орать на меня в ванной, пока я раздеваюсь?

— Что? — спрашиваю, подавляя панику.

— Прекрасный пример того, как замечательно ты просчитываешь варианты развития событий. Я вот прекрасно понимаю, что за этим последует: когда адреналин схлынет, ты снова запрешься в мастерской и будешь выползать оттуда только чтобы воткнуть в меня еще одну иголку. В итоге с задания я выйду утыканный иронией, как еж.

— Я не…

— Тая, вон! — указывает он на дверь. — Мы поговорим после.

Оказывается, в спальне нет ни одного места, куда можно было бы присесть, чтобы успокоиться. Ничего не помогает! Поэтому, занятая своими мыслями, я нервно расшагиваю из угла в угол. Сколько ни делаю вид, что ничего не происходит, сегодня мне приходится признать: я панически боюсь своих чувств к Гастону. И в этой войне с самой собой теряю связь с реальностью. Неужели он прав, и отправиться к Винсу Лайту было ошибочным решением? Неужели из-за того, что я не верю Гастону, допускаю глупейшие промашки, которые вредят делу?

Из-за него.

Я была уверена, что за одиннадцать лет все прошло и отболело, а, выходит, не так? Получается, на расстоянии эта истерия не была так заметна, но чем мы ближе, тем сильнее притяжение. Потому что я так и не отпустила, потому что за все эти годы не было никого ближе.

Я пряталась в Сиэтле как в мастерской, лишь бы его не видеть. Не от обиды, а от соблазна…

Да что со мной такое? С каких пор я начала допускать ошибки? Я не гений, конечно, но, когда касалось взаимоотношений с объектами, никогда не просчитывалась. Никогда! И что происходит сейчас? По сути, на этом задании мой если не объект, то ориентир — Гастон, я должна быть настроена на одну с ним волну. Но сигнал ловится не тот: правильный на другой частоте. И все идет только на уровне эмоций. Я до сих пор что-то к нему чувствую. Что-то большее, чем требует задание. Что-то, что не помещается под колпаком липового разумно-размеренного супружества. Что-то, что заканчивается взрывом на кухонном столе и долго заживающими алыми бороздами ногтей на спине. И слепым, невнятным отрицанием очевидного.

Счет идет не на один раз на столе.

От злости на саму себя хватаю с кровати подушку и запускаю ее в дверь ванной комнаты. Как ни удивительно, звук получается очень громким, и щеки начинают краснеть. Не ожидала… это же подушка, я вовсе не хотела, чтобы Гастон стал свидетелем моего маленького приступа психоза. Тем не менее из ванной доносится громкий и веселый смех.

— Хватит громить нашу спальню! — кричит он.

Нашу спальню.

Я не знаю способа уберечься…. Последняя на сегодня ирония в копилку: мне нужно бояться Гастона не физически, но именно на этом уровне я готова позволить ему себя ранить… Между прочим, сегодня я получила очередной подтверждение, что он не хочет делать мне больно. Прямо сейчас мог бы, но не стал. Выгнал вон, дав время обоим прийти в себя. И, кстати, я — единственный человек, который в ответе за все сложности и неловкости, которые есть между нами. И это так стыдно…

Вода льется уже десять минут, в течение которых я схожу с ума. Застыв у окна спальни, дабы ничего не разрушить, наблюдаю за бесчинствующей непогодой. Ветер поднялся такой сильный, что дом гудит. Ветви кустов почти касаются земли, в воздухе кружатся обрывки листьев, прилипают к стенам, а затем срываются снова. Подвластные воле ветра дождевые капли то устремляются в окна, то, будто в удивлении, замирают, не уверенные в том, что дальше делать. И, наконец, устремляются в противоположном направлении. Представляю, что сделает с этим городом настолько беспощадный ветер. Завтра на всех улицах будут распиливать поваленные деревья и чинить проломленные крыши… Главное, чтобы не пострадали люди. Охотники, например, как…

Ой, ну хватит уже!

Звонок скайпа застает меня в таком смятении, что я беру с тумбочки телефон и сначала даже не понимаю, что это не мой. Только когда он непривычно ложится в руку осознаю, что взяла мобильный куратора.

— Гастон, — кричу, но никакого ответа — за льющейся водой он навряд ли меня услышит. — Черт, — шиплю. — Гастон! — кричу громче. — Тебе звонят!