Застава на Аргуни

Бойцы, свободные от нарядов, были уже на стрельбище. На огневом рубеже находилось отделение сержанта Желтухина. Пушин с бойцами стоял чуть в стороне, что-то объяснял, чертя хворостинкой на снегу. Слышался хрипловатый голос Желтухина: «Ложись!» «Заряжай!» «Разряжай!» «Встать!»

«Сделал, называется, выводы! Вот так и обучаем: «Заряжай!» да «Разряжай!» — подумал Торопов подходя. — Вчера же говорил, что пора отказаться от такой примитивной практики! Так нет, опять за свое…»

Торопов принял рапорт сержантов. Через минуту двое бойцов вышли на огневой рубеж. Лейтенант приложил к глазам бинокль, посмотрел в сторону мишеней, приказал телефонисту:

— Передайте сигнальщику: укрыться в окоп.

Торопов повернулся к бойцам.

— Лежа, с руки…

До слуха лейтенанта донесся шепот Желтухина: «Прицел «три». Не забудь поставить. Целься под обрез…»

— Отставить! — скомандовал Торопов. Он подошел к Желтухину, смерил его строгим взглядом. — Товарищ сержант, научить бойцов определять прицел и выбирать точку прицеливания вы обязаны были до выхода на огневой рубеж!

Сержант покраснел. Все, о чем говорил ему лейтенант, он сделал, но привычка опекать бойцов, неверие в них подвели Желтухина.

— А это к чему? — показал Торопов на бойцов, сидевших у костра. Пограничники старательно коптили мушки и прицельные планки винтовок. — При столкновении с нарушителями тоже будете костер разводить?

Начальник заставы вышел на бруствер огневого рубежа, остановился перед лунками, вырытыми для локтей. Окинув бойцов пристальным взглядом, он сапогом взрыхлил снег.

— Вы что, станете врагу кричать: «Будьте любезны, подождите, мы сейчас, только ямки выкопаем!?»

Нужно бы сделать Желтухину разнос, но то, что прозвучало в душе лейтенанта на снежной поляне, остановило его. Он мягко приказал:

— Сержант Пушин, ведите сюда бойцов. — Когда все подошли, Торопов спросил: — Вы слышали, о чем мы тут говорили?.. — И после паузы: — Так вот, отныне огневую подготовку мы будем вести по самым жестким правилам! — Расхаживая вдоль строя, он на мгновение задумался, потом неожиданно сказал: — Давайте-ка сделаем перекур!

Трещал и чадил костер, вокруг него подтаивал снег. Бойцы задымили цигарками. Торопов присел на бревно.

— Закуривайте, товарищ лейтенант, — предложил Морковкин.

Торопов свернул папироску, потянулся за угольком. Сделав пару крепких затяжек, он, испытывая дружескую теплоту к своим бойцам, позвал Айбека:

— Садитесь-ка сюда! — Казах сел рядом с ним. — Расскажите нам, почему нарушитель ушел обратно за кордон. Как могло случиться, что столько пограничников не сумели справиться с одним человеком?

Айбек виновато заморгал, ему было стыдно смотреть в глаза товарищей.

— А вы не смущайтесь, товарищ Абдурахманов. Я не хочу вас упрекнуть. — Торопов улыбнулся. — Это могло случиться и со мною и с каждым. Раз на раз не приходится. Вспомните, как все было, и скажите, почему вы промахнулись? Политрук стрелял из автомата с более дальней дистанции, а попал…

Айбек задумался, а потом от души признался:

— Растерялся я, товарищ лейтенант! Он как пальнул, моя голова сразу перестала варить! — Бойцы засмеялись. Айбек сердито глянул на них. — Потом дурная голова стала думать, а враг уже бежит. Метров двести убежал. А, шайтан, думаю. Винтовку поднял. Раз стрелял, два стрелял, три стрелял! В небо стрелял! Руки плясали. Испугался.

— А какой прицел поставил? — полюбопытствовал Павличенко.

Айбек прищурил раскосый глаз и, вспомнив, изумился:

— Совсем прицельной планки рукой не трогал! Це-це-це! Ишак! — зацокал он языком и вспыхнул от гнева.

Торопов многозначительно глянул на Желтухина, поднялся с бревна и горячо заговорил:

— Метко стрелять — не простое дело! Имей Абдурахманов привычку механически ставить нужный прицел — и нарушитель лежал бы у его ног. Вот эту привычку мы и должны выработать здесь, на стрельбище. Стрелять будем из любого положения, при самых неожиданных обстоятельствах. Овладеете мастерством, тогда сам черт не будет страшен вам!

Вскоре над стрельбищем загремели выстрелы. Смена за сменой выходила на огневой рубеж. Команда следовала за командой. Сухие, трескучие хлопки улетали в пространство и возвращались раскатистым эхом. Стреляли, казалось, не здесь, а где-то далеко-далеко, за горами.

В записной книжке начальника появились прыгающие рядочки цифр. Сообщения показчика были неутешительными. Немало пуль ушло «за молоком».

Торопов зачитал результаты стрельбы и отпустил бойцов, оставив тех, кто не шел в наряд.

На огневой рубеж вышел Морковкин. Торопов дал ему обойму патронов. Боец действовал правильно, придраться было не к чему. Но когда показчик сообщил результаты, лейтенант пожал плечами. Мишень была поражена только двумя пулями, да и те ушли в нижний левый угол.

— Плохой я стрелок! — вздохнул Морковкин. — И в учебном вот так же было. Раз выполню, а два промажу!

Торопов присел перед бойцом на корточки и посоветовал:

— А ну, попытайтесь еще разок, все по порядку… Стреляйте не торопясь.

Морковкин, послав патрон в патронник, стал тщательно целиться. Торопов видел, как напряглись его руки, как вздулась на шее жила.