Самосцы и жители Приены воевали между собою,[1405]
но не причиняли [296] друг другу большого вреда, пока однажды в жестоком сражении приенцы не перебили целую тысячу самосцев. На седьмом году после этого в битве с милетянами приенцы в свою очередь потеряли лучших и храбрейших своих мужей; а сражение это произошло в местности, носящей название «Дуб», и в то самое время, когда мудрец Биант был посланником приенцев на Самосе, где и снискал себе всеобщее уважение. И вот женщины Приены, претерпевшие столько горя и бед, стали в самых важных случаях клясться «тенью Дуба»: ведь в этом месте погибли их дети, отцы и мужья.[1406] [b]Рассказывают, что тирренцы еще в те времена, когда жили на Имбросе и Лемносе, похитили в Бравроне жен и дочерей афинян;[1407]
а потом, когда были изгнаны и пришли в Лаконию, то сошлись с местными женщинами и имели от них детей. Однако недоверие и пересуды вынудили их оставить Лаконию[1408] и под предводительством Поллина и Дельфа вновь переселиться [с] вместе с женами и детьми, теперь уже на Крит.[1409] Воюя там с хозяевами острова, они многих своих убитых оставили непогребенными: ведь сначала на погребение не было времени, так как они опасались вражеского нападения, а потом уже тяготились прикасаться к трупам, успевшим разложиться и загнить. Тогда Поллин придумал следующее: он назначил особые почести, права, льготы и свободу от повинностей как для жрецов, почитающих богов, так и для могильщиков, погребающих мертвецов; чтобы эти дары нельзя было отнять, он посвятил их подземным богам; а вслед за тем Поллин жребием поделил эти заботы с Дельфом. Так одни получили звание жрецов, а другие «сожигателей» (могильщиков), и каждый [d] чин жил по собственному уставу, пользуясь наряду с другими льготами неприкосновенностью, и, в то время как остальные критяне разбоем и грабежами причиняли друг другу немалый вред, им они не делали никакого зла, ничего у них не отняли и ничего не украли.В те времена, когда большей частью Эвбеи владели эолийцы, на этот остров, чтобы там поселиться, отправились сыновья Ксуфа — Коф и Экл.[1410]
Оракул предрек Кофу благополучный исход и победу над противником в том случае, если землю он купит. Ступив на сушу, Коф вскоре натолкнулся на играющих у берега детей, он стал весело играть с ними [e] и показал множество диковинных игрушек; а увидев, что детям захотелось их заполучить, он объявил, что отдаст их только в промен на землю. И тогда дети, взяв земли у себя из-под ног, подали ему,[1411] а сами убежали с игрушками. Эолийцы же, когда вражеские корабли двинулись против них, узнали о случившемся и в гневе и отчаянии убили этих детей. Убитые похоронены у дороги, по которой из города направляются к Эврипу, а место зовется «Детской могилой».[1412][f] «Полуродоначальником»[1413]
аргивяне называют Кастора и считают, что он похоронен в их краях, а Полидевка чтут как одного из олимпийцев. А «изгонителями» называют потомков Алексиды, дочери Амфиарая, способных врачевать падучую.Существует обычай, согласно которому человек, потерявший кого-либо из родных или друзей, тотчас по окончании траура приносит жертву Аполлону,[1414]
а спустя еще тридцать дней — Гермесу: ведь считается, что [297] Гермес так же принимает души умерших, как земля — их тела. Служителю Аполлона вручают ячмень,[1415] а взамен берут мясо жертвенного животного и, потушив огонь, считающийся оскверненным, зажигают в другом месте новый,[1416] на котором и жарят это мясо, называя его «окуренным мясом».Не заслуживает доверия мнение, будто «алитерии» — это те, кто в голодные дни подстерегал и грабил мукомолов (α̉λου̃ντες). На самом деле, «аластором» называли человека, совершившего нечто такое, чего нельзя забыть (’άληστα) и что память людей сохранит на долгие годы, а «алитерием» того, кого следует сторониться (α̉λεύαοθαι) и остерегаться из-за его порочности.[1417]
Сократ говорит,[1418] что так записано на медных досках.