Заступа

— Да чего уж, прощаю, — отмахнулась графиня.

— А это с вами кто, челядь? — ротмистр небрежно кивнул на Руха и Дарью.

— Жена бортника местного, Дарья, а я Заступа села Нелюдово, Рух Бучила, — Рух снял капюшон. Всхрапнули кони, люди взволнованно зашумели, лязгнула сталь.

— Упырь? — прищурился Вахрамеев.

— Вурдалак.

— Заступа?

— Мне повторить?

— От митрополита разрешение есть? — ротмистр опустил ладонь на рукоять палаша.

— Не, сам по себе херней тут страдаю и кровь у младенчиков православных пью, — отозвался Бучила и тут же успокоил. — Закон знаю, все честь по чести. Поезжай со сворой в Нелюдово, старейшины подтвердят, у них и бумага красивая с печатями есть.

— Я за него ручаюсь, ротмистр, — поспешно вклинилась Лаваль.

— Воля ваша, сударыня, — Вахрамеев прикрыл блудливые глазки. — Путешествуйте в странной компании, но я обязан предупредить — в окрестностях замечены падальщики.

Бучила напрягся. Безоблачный летний день приобрел тошнотворные ароматы свернувшейся крови, горелых костей и тухлого мяса. Падальщики. Болезнь, взявшаяся из ниоткуда, лет двести назад. Первая вспышка в Ливонии, вторая в Московии и дальше по всему свету. Кто-то говорил зараза в воздухе, кто — то в воде. Люди в одночасье сходили с ума и убивали сохранивших разум родичей, соседей, друзей. Безумцы вымазывались кровью, пожирали еще живые тела и сбивались в стаи подобных себе. Дикари, человекоядцы и трупоеды, уничтожающие все на пути. Новый бич божий. Падальщики появлялись из предрассветной дымки, убивали, насиловали и грабили, оставляя после себя пепелища и голые кости. Так близко к Новгороду ни разу не появлялись и вот тебе на.

— Откуда? — спросил Рух, чувствуя горький привкус на языке.

— Пятнадцатого числа у Заборья накрыли огромную стаю, — сообщил ротмистр. — Образин двести, с бабами и детьми. Перлись в сторону Старой Руссы. Лесная стража их выследила, а мы прижали ублюдков к реке и посекли. Две «Черные сотни» и драгунский эскадрон из полка князя Багге. Славное было дело, доложу я вам, господа. Не поверите, рука устала рубить. Сущие дьяволы! Бросались как одержимые, ни страха, ни самосохранения. Наших полегло восемнадцать человек. Поручика Зимина на моих глазах разорвали в куски вместе с лошадью, до сих пор как глаза закрою, красное все. А он мне две гривны остался должен, прохвост. Падлятины накрошили изрядно, но десятка три прорвались и ушли по воде. Сукины дети! Третий день в седле из-за них, задница ноет, простите, сударыня.

— Ничего не слышал, — признался Бучила. За потрахушками забыл обо всем. А если бы дикари приперлись в село? Вот тебе и Заступа…

— Неудивительно, — ротмистр развернул коня. — Потрепали их крепко, тихо идут, держатся вдали от деревень и дорог, хотят в Гиблые леса утечь и раны в тайных укрывищах зализать. Одного не пойму, опережали нас на два дня, а сегодня след свежий совсем, будто приклеились здесь.

— Действительно странно, — согласился Бучила. Лес вокруг Рычковского хутора большой и дремучий, но Гиблым лесам не чета. Прятаться тут долго не выйдет. Пара пехотных полков прочешут вдоль и поперек за три дня.

— Падальщиков меньше десятка, но вам, сударыня, лучше вернуться в село, — посоветовал ротмистр.

Лаваль вопросительно посмотрела на Руха. Бучила на мгновение задумался. С падальщиками шутки плохи, с другой стороны дело есть дело, а упырь и ведьма способны управиться с десятком помешанных дикарей. Можно рискнуть. И сказал:

— Безумцы, поди, разбежались при появлении доблестного ротмистра, и мы в полной безопасности. До хутора рукой подать.

Вахрамеев закатил глаза.

— Ну вот видите, ротмистр, никакие людоеды нам не страшны, — улыбнулась графиня.

— Позвольте сопроводить вас, сударыня! — ротмистр, видимо подцепив романтическую лихорадку, решил идти до конца.

— Разрешаю, — ведьма явно упивалась вниманием.

— Прошу ко мне, — Вахрамеев вытянул руку и приказал. — Яков, помоги даме!

Незадачливый Яков хлопнулся на четвереньки, графиня легонько оттолкнулась от его спины и взлетела в седло. Ротмистр усадил Лаваль перед собой, бережно придерживая за талию. Кавалькада развернулась, взметнув облако пыли. Рух прикрылся ладонью и отвернулся, только тут заметив Дарьины зареванные глаза.

— Ты чего? — Рух потащил бабу за удаляющейся «Черной сотней». Слышались молодецкие выкрики ротмистра и жеманный смех графини Лаваль.

— В-варьку падальщики з — забрали — и, — Дарья завсхлипывала. — Они, проклятущие, вокруг дома и шастали — и…

— Ну это вряд ли, — успокоил Бучила. — Не в привычке у них под окошками выть. У падали в башках насрато крепко, человека завидят, сразу режут в куски. Эти хоть по словам нашего ротмистреныша и осторожные, но не до такой же степени, чтобы одинокий хутор с бабами и детьми стороной обойти. Нет, не они это.

— А Варька?

— Насчет Варьки не уверен. Будем на месте смотреть.