Застывшая кровь

— Всё верно. Сейчас для меня нет ничего важнее судьбы моих девочек, а былые обиды должны быть оставлены в прошлом, — громко всхлипнув, выдавливает она, и я чувствую уколы раздражения. Болотные духи, я помню, как она воет, когда ей и впрямь не сдержать рыданий, а сейчас это какое-то… жеманное притворство. Хотя, конечно, за годы на троне она давно научилась выдавать те эмоции, которые будут наиболее выгодны ситуации.

— Ваши девочки в полной безопасности, все до единой. Но у моей милости есть… небольшая цена. — Собираясь с мыслями, вдыхаю поглубже, чувствуя довольно приятный лавандовый аромат духов Глиенны, которых до этого у неё никогда не замечала, но они всё равно кажутся знакомыми. Это опасный момент, и она тоже в подозрении замирает, перестав изображать глубокое несчастье. — Однажды… однажды я заберу себе на воспитание одного из наследников голубой крови, своего племянника или племянницу. Заберу новорождённым, тайно. И назову своим ребёнком. Вы понимаете?

Глиенна в потрясении приоткрывает рот, становясь ещё больше похожей на рыбу, чем обычно. А я зябко обхватываю себя за плечи, потому как, ставя такое условие, буквально расписываюсь в том, что моё собственное дитя не сможет родиться. Если уже сейчас я не могу подняться с постели утром, то дальше лучше не станет. Снадобье Нэмике, надеюсь, поможет пережить поездку в Манчтурию, а потом он всё равно будет обречён. Как и его отец…

А я поклялась в верности. И больше никто меня не коснётся. Но это не должно стать концом династии.

— Я… понимаю, — спустя томительно долгую и напряжённую паузу шепчет Глиенна. — Вы бесплодны. И вам нужен будет наследник, который станет следующим правителем. Что ж, его будет ждать великая судьба, так что я согласна на эту цену. Тем более если она позволит мне сберечь всех моих малышек.

Её шёлковая покладистость снова царапает изнутри сомнениями, и я старательно от них отмахиваюсь. Будучи знакомой с этой женщиной всю сознательную жизнь, всегда считала её… не образцом ума или стратегии. Всё же насколько надо быть глупой, чтобы двадцать лет гнобить падчерицу, которой суждено стать королевой и получить над тобой и твоими детьми полную власть? Однако сейчас она явно решила стать куда осторожнее: в былые времена Глиенна в подобном случае не преминула бы вставить едкий комментарий по поводу моего гнилого нутра. А уж после того, как мы открыто говорили о тайнах моего рождения, я ждала нечто вроде: «Ах, что же взять с дохлятины, выносить наследника она не сгодится, болезная!».

Видимо, она всерьёз боится мести за все годы унижений, и мои слова о безопасности её не утешили. Но её траур и переживания, настоящие они или наигранные, абсолютно точно не должны быть моей проблемой. Более не пытаясь наладить тесный контакт, вновь закалываю штору, запуская дневной свет в карету, и беру официальный сухой тон:

— Хорошо. В таком случае, у меня будет ещё одна небольшая просьба. Если вы с дочерями решите всё же покинуть столицу, то повремените до осени. Завтра я должна отбыть в Манчтурию, уладить вопрос с герцогом Иглейским. На это время при дворе должен быть кто-то на случай официальных приёмов, и до вашего опыта всем кандидатам далеко.

— Предлагаете мне стать представителем династии на время своего отсутствия? — уточняет она, задрав тонкую бровь.

— Да, если вас не затруднит. Это чистая формальность: могут начать прибывать ко двору герцоги для грядущего совета, их надлежит встретить с почтением, разместить, устроить досуг. Уверена, что Таиса и Иви вполне могут помочь развлекать высоких гостей. Всеми же делами управления будут заниматься преторы во главе с лордом Белларским, от вас нужны лишь лица.

— Благодарю за доверие, Ваше Величество, — учтиво склоняет Глиенна голову, при этом даже не мелькнув скривлёнными губами и не дрогнув при столь подчёркнуто уважительном обращении, от чего чувствую неуютные мурашки — как если бы мне вздумал поклониться сам отец. Излишнее лизоблюдство. — Не волнуйтесь, я умею устраивать достойные приёмы и зрелища.

— Полезный талант.

Натянуто улыбнувшись, отворачиваюсь к окну, где уже мелькают распахнутые парадные ворота во двор и зелёные кроны яблонь. Всё прошло удивительно гладко, но ощущение, что полоса удач должна оборваться, никак не проходит, постукиванием интуиции по затылку мутит голову. А может, я просто никак не могу привыкнуть, что отныне никто не смеет перечить мне и любую волю готова исполнить даже ненавистная мачеха.

Хотя нет, есть один до смертельного гордый безумец, который не преклонит колен и под угрозой казни. Безумец в последней карете королевской процессии, увидеть которого без цепей и страшно, и хочется до ноющей тяжести в груди.

* * *