Застывшая кровь

— Жду, что ты сообразишь сама. Убрать тебя и твоего отца — кому это было нужнее всего? Только тем, кого ты оставила в столице, вдобавок доверив оберегать трон. Ты сама отдала Глиенне ключи от Велории.

Обвинения в адрес Глиенны злят: да она на похоронах была ни жива, ни мертва, а Таиса с Иви всю церемонию прощания держали мать под руки. Пусть выходила она за отца без особой любви, их брак был достаточно крепок для постоянных беременностей, своеобразного понимания и привязанности. И как бы она ни мечтала избавиться от меня, оставлять столь малолетних дочерей сиротами точно не желала, да и риск слишком велик. А уж если вспомнить отношение Глиенны к магии: после смерти любимой Эббет она бы близко не стала связываться с колдуном, которого, вообще-то, ещё надо умудриться найти. Даже живущая в пределах столицы Нэмике — невероятное везение, ведь до приезда делегации из Манчтурии живых и взрослых магов я не видела ни разу.

Зато свалить вину на другого — самый действенный вариант отмыться.

— Какой замечательный способ доказать свою невиновность — вылить ведро помоев на мою мачеху, которую горе похорон едва не убило. Я ведь доверчивая дурочка, думать собственной головой не умею, ключи от столицы отдаю, не глядя…

— Ты не сознаёшь опасность, которой себя подвергаешь этой абсолютно глупой и ненужной поездкой! — раздражённо перебивает Анвар. — Так что не сильно удивляйся, если в пути тебя попытаются убить… раз тридцать. Причём и те, кто отправился с нами, и любой мелкий вассал, решивший поддержать другую кандидатку на трон.

— Ах, тогда какое счастье, что есть доблестный муж, готовый спать с мечом и кинуться на мою защиту! С таким точно не пропаду! — вместе со злостью из меня рвётся ехидство и противное ощущение, что даже сейчас, при попытке вызвать откровенность, Анвар вновь ведёт свою игру. Хочет, чтобы я чувствовала свою зависимость от него, признательность.

— Вот уж не говори: какое счастье! — в том же резком тоне отбивает он, и, стрельнув чернотой в горящем взгляде, ложится, теряясь из поля зрения за покоящимися посреди шатра вещами. — Спите, Ваше Величество. А то завтра свалитесь с лошади ещё до полудня. Чудесный вышел разговор слепого с глухим.

— Если бы не твой чокнутый отец, нам бы вообще не пришлось никуда ехать, — шиплю я напоследок, плотней заворачиваюсь в одеяло и без сил падаю на лежанку. Поёрзав, всё же отворачиваюсь, чтобы вообще не видеть Анвара. Но услышать приходится — как от его негромкого хлопка ладоней потухает огонёк в фонаре.

Терпеть не могу магию. И сомнения, которые всё же начинают покалывать изнутри.

* * *

Перед глазами проносится огненно-рыжая грива, и женское тело с хрустом падает впереди меня на брусчатку. Я пытаюсь метнуться вперёд в глупой попытке помочь, но вдруг Белинда поднимает голову на неестественно вывернутой шее и устремляет на меня взгляд. Каменею от ужаса, потому что глаза её оказываются родного малахитового оттенка, а лицо рябит, плывёт, медленно превращаясь в мужское и одутловатое.

— Как ты могла поднять меч на собственного отца, Виола?! — не то шипит, не то грохочет получившийся монстр, медленно подползая в мою сторону.

Из уголка его рта капает чёрная пена, рыжие волосы всё больше напоминают кровавые ошмётки гнилых внутренностей. Мерзкий смрад бьёт в живот спазмом тошноты, я хочу закричать — но челюсть не слушается. Паника нарастает с каждым клочком расстояния между мной и чудовищем, уже тянущим вперёд длинные, костлявые руки. Дёргаю ногами, чтобы сбежать, но и они будто прирастают к земле.

— Как ты могла?! — вновь кричит кошмар властным, приказным отцовским тоном, и я чувствую, что из глаз неконтролируемым потоком бегут слёзы. Дёргаюсь, дёргаюсь, но — впустую, не в силах отодвинуться ни на шаг.