Застывшее время

Была пятница, и теперь она ждала приезда Хью совсем с другим настроением. Главное – не перенапрягаться; после обеда она ляжет отдохнуть, а потом Полли принесет ей спасительный слабый чай. В периоды ухудшения ей хотелось лишь горячей воды с лимоном, но где же достать лимоны? Однако за последнюю неделю она уменьшила дозу таблеток вдвое и в результате почувствовала себя бодрее. Впрочем, она все равно часами сидела перед зеркалом, накладывая и растушевывая румяна, пока не добивалась нужного эффекта; затем надела новое платье, которое сама сшила (старые теперь слишком давили в районе талии), а в чулки приходилось закручивать монетку, чтобы не спадали. Жаль, что сейчас не лето – она бы ходила с Хью на прогулки. Хотя погода стояла солнечная, было слишком холодно. Иногда Вилли вывозила ее в Баттл, но это случалось все реже. Дома тоже холодно, даже в постели, спасал лишь постоянный запас грелок.

Зато теперь, говорила она себе, укладывая волосы по-новому, я стану гулять понемногу, каждый день все больше и больше, а когда смогу продержаться полчаса, предложу ему прогуляться – вот он удивится!

Утром она проснулась и поскорее выглянула в окно, желая узнать, какая сегодня погода. Когда она впервые поняла, что умирает, в ней проснулся жадный интерес к погоде и ко времени года. Лето заканчивалось, и она внимательно наблюдала за переменами в природе: увядали розы, у флоксов и дельфиниумов созревали семенные коробочки, листья дуба начинали бронзоветь в слабом солнечном свете. Улетали в теплые края ласточки, ветви старой яблони согнулись под тяжестью розовых плодов, расцвели хризантемы и белые японские анемоны, которые так любила Дюши. Трава начинала поблескивать от инея по утрам. Все это ей дано в последний раз. Она больше никогда не увидит ласточек, цветение роз, нежную молодую зелень, дроздов, клюющих яблоки… Как только она поняла, что времени осталось мало, то заставила себя поехать в Лондон, где закупилась одеждой для Полли, чтобы хватило на будущий год. Рейчел убедила ее заодно нанести визит мистеру Кармайклу. По ее мнению, это был очень опытный и доброжелательный врач. Тот осмотрел ее молча, почти без комментариев. Она спросила, есть ли надежда. «Конечно, всегда есть надежда, – ответил он, – однако на вашем месте я не стал бы на это рассчитывать». Сколько же ей осталось? Трудно сказать; пожалуй, несколько месяцев. Она подумала о Саймоне. «Не переживайте насчет Рождества. У вас ведь сын в школе, да? Если мы сделаем операцию, возможно, вас ждет еще не одно Рождество». Она лишь кивнула в ответ. Он выписал ей лекарство со строгими инструкциями приема. Когда она собиралась уходить, он встал из-за стола, положил ей руки на плечи и сказал: «Мне очень жаль. Вы задали вопрос, и лгать вам было бы нечестно. Я напишу вашему лечащему врачу. Ваш муж…» Он помедлил, и она быстро прервала его, сказав, что муж не должен знать – по крайней мере пока – и особенно – что она в курсе. Он задумчиво посмотрел на нее, размышляя о чем-то, и наконец произнес: «Что ж, вам лучше знать».

Он велел ей звонить и даже дал свой домашний номер – очень мило с его стороны. Наверное, не слишком приятно сообщать людям такие новости, думала она, спускаясь по ступенькам дома на Харли-стрит на пыльную, жаркую улицу. Сообщать пациентам, что они скоро умрут… и только тут до нее дошло. Лишь сейчас мысль о смерти проникла в сознание с отчетливой неизбежностью. Ноги подкосились, пришлось ухватиться за перила. Она поняла, что не сможет вернуться домой с Полли и Вилли, вести себя как обычно, будто ничего не произошло. Она решила уехать на следующем поезде: ей хотелось побыть одной. Как хорошо, что она догадалась отдать Полли ее билет!

Она медленно шла куда глаза глядят, пока не набрела на какой-то паб. Выпить – вот что нужно, когда у тебя шок. К сожалению, было еще слишком рано – все пабы закрыты. Да мне ведь и пить нельзя, вспомнила она. Тем более идти туда одной, без мужчины – само по себе испытание, а заказывать безалкогольный напиток просто глупо. Тут она заметила такси, махнула рукой и попросила отвезти ее на Черинг-Кросс. Проезжая мимо Пикадилли, она увидела кинотеатр и решила зайти. Там будет темно, безлико, и можно сидеть сколько хочешь.

Она посмотрела новостной ролик: диктор вещал в скрытной манере пафосного патриотизма, как будто новости – любые – призваны одновременно вдохновлять и успокаивать зрителей. Затем два мультика – Дональд Дак и Микки-Маус, короткометражка об оружейной фабрике… и опять новости, которые она уже не воспринимала – просто сидела в темноте, глядя на мелькающий экран с кадрами «блица», который диктор чуть ли не с ноткой торжества назвал «усиливающимся».