Застывшее время

Итак, описание Зоуи, лежащей в постели: шелковистые темные волосы, взлохмаченные – но так ей даже больше идет. Очень белая кожа, отливающая перламутром (кремовая? атласная?). Щеки бледные, разве что чуть темнее на скулах. Черные, как сажа, ресницы – выглядят будто накрашенные. Широко расставленные глаза, не то чтобы изумруд – скорее, трава… совсем как у предпоследнего кота Полли. Довольно короткая верхняя губа, большой рот – когда она улыбается, уголки загибаются кверху, а на левой щеке появляется ямочка. Фу, какое дурацкое слово! Ямочка-нямочка… Если бы Клэри описывала героиню в романе, ни за что не наделила бы ее ямочкой! Ничего не поделаешь – у Зоуи она есть, а описывать полагается правдиво. Об остальном трудно судить, поскольку все укрыто одеялом, кроме одной руки – обычной, скучной белой руки с невероятно тщательным маникюром и блестящим бледно-розовым лаком.

Нет, ничего не выходит! Наверное, для того, чтобы интересоваться наружностью Зоуи, нужно ее любить. С другой стороны, если любишь, какая разница, как человек выглядит? С третьей, когда тебе кто-то нравится, ты стремишься узнать его получше. Единственный, кому нравилась ее, Клэри, внешность, это папа: однажды они ходили к ручью за водой, и он назвал ее красивой… Точнее, он сказал, что окружен красивыми женщинами – но ведь она тоже была там!

И вот так всегда – только соберешься о чем-нибудь написать, как мысли тут же перескакивают на другое. Какой-то бездонный колодец воспоминаний, а ведь ей всего пятнадцать! Что же будет, когда она станет бабушкой? Наверное, и думать уже не получится: не останется места для мыслей, как в комнате, забитой мебелью.

В тот день она присела на краешек кровати и попыталась приободрить Зоуи: рассуждала как папа, что подготовка займет всего несколько недель, а потом ему, возможно, дадут отпуск. И вообще пока ни для кого нет ни малейшей опасности, разве только где-нибудь в Финляндии и теперь еще Норвегии (хотя Полли с ней не согласится). Потом пришлось идти заниматься с Полл и мисс Миллимент, и, что хуже, с Лидией, поскольку Невилла отправили в подготовительную школу, и теперь Лидия не могла делать уроки в одиночку. Конечно, ей всего девять, и она пока не понимает, чему учат их с Полли, однако мисс Миллимент с большим терпением и тактом уделяла время каждому. Детский приют вернулся в Лондон, и они жили в Грушевом коттедже, но с началом учебного года все переехали в Большой дом. Мисс Миллимент спала в квартире над гаражом, а занимались в маленькой гостиной на первом этаже. Милл-Фарм сдали внаем под санаторий, предназначенный для раненых солдат, но за отсутствием таковых там размещались больные после операций. По будням тетя Сибил с тетей Вилли ездили в Лондон, а Уиллса и Роли оставляли на попечение Эллен. По выходным приезжали дядя Хью с тетей Сибил, а тетя Вилли иногда ночевала в городе, и тогда Лидия капризничала. Изредка их возили в Лондон к зубному или купить одежду. Папин дом в городе закрыли, так что если Клэри и выезжала, то лишь с другими. У нее теперь не было своего дома, зато она перевезла все ценные вещи: книги, альбомы с детскими рисунками матери, открытка из Франции, которую мама написала еще до того, как Клэри научилась читать. «Дорогая Клэри, посылаю тебе открытку из городка, где мы с папой отдыхаем. Мы живем в маленьком розовом домике справа. С любовью, мама». Дом был отмечен крестиком, чернила давно выцвели – годами она жила запасом этой любви. Что ж, теперь она уже привыкла к жизни без мамы – а Невилл ее и вовсе не знал, – зато отец всегда был на первом плане. После уроков она хорошенько выплакалась в сарае с Полли: с ней здорово вместе переживать, она искренне плачет с тобой, хоть и не так сильно.

На Рождество приехал папа – его отпустили на неделю, а дядю Эдварда всего на два дня. Луиза провела несколько дней во Френшэме с Норой и ее матерью, а по возвращении заявила, что рада наконец-то сбежать оттуда. Оказывается, у них там был полон дом музыкантов, отчего дядя Реймонд все время язвил. Нора собиралась работать в детском приюте тети Рейч до тех пор, пока ей не исполнится восемнадцать и можно будет пойти на курсы медсестер. Она приехала вместе с Луизой на пару дней, и Клэри случайно уловила обрывки крайне интересного разговора о тете Джессике и каком-то Лоуренсе или Лоренцо. Луиза предполагала, что тетя Джессика в него влюбилась, а Нора считала эту идею нелепой.

– А вот Вилли явно очарована!

Это было так увлекательно, что Клэри заняла удобную позицию и прислушалась.

– Очарована? Лоренцо? С чего вдруг? Исключено!

– Это еще почему?

Пауза.

– У него сальные волосы и огромные угри на носу, – сдержанно отозвалась Луиза.

– Ну и что? Зато он просто источа-а-ает обаяние. – Это прозвучало так, словно обаяние – самое худшее, что можно «источать». – Конечно, мне он нисколечки не интересен!

– Между прочим, он женат, а они обе замужем.

– Для такого человека это не имеет ни малейшего значения. А Вилли постоянно его упрашивала дать ей урок игры на пианино.