Затерянный мир. Отравленный пояс. Когда мир вскрикнул

— Тогда можно сделать вывод, что мы вышли из пояса сразу после восьми. В течение семнадцати часов мир был погружен в отравленный эфир. За это время Великий Садовник стерилизовал человеческую плесень, покрывавшую поверхность Его плода. Вопрос в том, возможно ли, чтобы эта работа была проделана не полностью — и кроме нас выжил кто-то еще?

— Именно об этом я и подумал, — сказал лорд Джон. — Почему мы должны быть единственным камешками на этом пустынном берегу?

— Абсурдно предполагать, что, кроме нас, кто-то еще мог остаться в живых, — убежденно заявил Саммерли. — Не забывайте о том, что сила яда была так велика, что даже такой человек, как наш Мэлоун, — сильный как бык и напрочь лишенный нервов, — едва сумел подняться по ступенькам, не потеряв сознания. Есть ли вероятность, что кому-то удалось выдержать не то что семнадцать часов — хотя бы семнадцать минут такого воздействия?

— Если только кто-то не предусмотрел этого и не подготовился так же, как наш старина Челленджер.

— Вот это, полагаю, крайне маловероятно, — сказал Челленджер, самоуверенно выставив вперед бороду и прикрыв глаза. — Не думаю, что такое сочетание научной наблюдательности со способностью делать выводы и предвидеть результат, позволившее нам избежать опасности, может встретиться в одном поколении дважды.

— Из этого вы делаете вывод, что все остальные определенно мертвы?

— Сомнений в этом очень мало. Однако мы не должны забывать о том, что действие яда распространялось снизу вверх и, возможно, слабее ощущалось в высших слоях атмосферы. Действительно странно, что все происходило именно так, но это как раз один из тех фактов, которые в будущем будут представлять для нас интереснейшую область для изучения. Итак, можно предположить, что, разыскивая выживших, следовало бы обратить свои полные надежд взоры к одной из деревень Тибета или какой-нибудь ферме в Альпах на высоте многих тысяч футов над уровнем моря.

— Что ж, учитывая, что нет ни поездов, ни пароходов, с таким же успехом можно говорить и о выживших, которые находятся где-нибудь на Луне, — сказал лорд Джон. — Но я всерьез задумываюсь о том, действительно ли все закончилось, или мы прошли только полпути.

Саммерли вытянул шею, вглядываясь в горизонт.

— Кажется, там светло и ясно, — неуверенно сказал он, — но так было и вчера. И лично я вовсе не уверен, что все уже закончено.

Челленджер пожал плечами.

— И снова мы возвращаемся к нашему фатализму, — произнес он. — Если мир уже переживал подобное, что, безусловно, нельзя исключить полностью, то это было очень давно. Поэтому у нас есть все основания полагать, что это не повторится еще очень долгое время.

— Все это очень хорошо, — сказал лорд Джон, — но когда происходит землетрясение, велика вероятность того, что вслед за ним случится следующее. Думаю, нам следует размять ноги и немного подышать свежим воздухом, пока мы можем это сделать. Поскольку кислорода у нас не осталось, беда может настигнуть нас как здесь, так и на улице.

Абсолютная апатия, ставшая реакцией на столь невероятные переживания последних суток, была очень странной. Это чувство глубокого безразличия было и моральным, и физическим. Осталась только усталость и сознание тщетности любых усилий. Даже Челленджер поддался общему настроению и сидел в кресле, положив тяжелую голову на руки и размышляя о чем-то далеком, пока мы с лордом Джоном буквально не подняли его на ноги, удостоившись за это пристального взгляда и злобного рычания, как у пса, которого побеспокоили. Но, так или иначе, как только мы выбрались из своей тихой гавани на простор прежней жизни, наше нормальное состояние и энергия постепенно вернулись к нам.

Однако что нам было делать на этом кладбище человечества? Сталкивался ли кто-либо из людей с таким вопросом с начала времен? Действительно, в будущем у нас будет все необходимое и даже предметы роскоши. Все запасы еды и лучшие вина, все сокровища и произведения искусства будут нашими, если мы этого пожелаем. Но что нам делать? Несколько ближайших задач были нам вполне ясны, поскольку это было очевидно. Мы спустились на кухню и положили слуг на их кровати. Казалось, они умерли без страдания, один в кресле у камина, другую смерть застигла за мытьем посуды. Затем мы внесли со двора беднягу Остина. Его окоченевшие мышцы были твердыми как камень, а предсмертная судорога изогнула губы в сардонической усмешке. Этот симптом встречался почти у всех умерших от яда. Куда бы мы ни пошли, везде на лицах усопших мы видели эту усмешку. Они, казалось, насмехались над нашим ужасным положением, тихо и беспощадно улыбаясь злополучно уцелевшим представителям их расы.

— Послушайте, — сказал лорд Джон, беспокойно расхаживая по столовой, пока мы пытались перекусить, — не знаю, что вы, господа, думаете об этом, но я просто не могу сидеть здесь и ничего не делать.

— Возможно, — сказал Челленджер, — вы будете столь любезны и подскажете, что нам нужно предпринять.

— Пошевелиться и посмотреть, что произошло.

— Именно это я и сам собирался предложить.