Затянутый узел

— Обождите, товарищ майор. Новость впереди. Помните, владелец «Запорожца» Костанян на допросе два или три раза назвал Долидзе по имени и отчеству? Как знакомого. Я взял это на заметку. И вот что удалось установить. У Костаняна был роман с дочерью Долидзе. Ее зовут Мананой. Они встречались тайно, но не долго. Кто-то донес Долидзе о романе дочери. Долидзе пришел в ярость и устроил Костаняну скандал. После небольшого перерыва Костанян и Манана опять стали встречаться. Три месяца назад Костаняна избил Мамаладзе с дружками. Его избили, когда он возвращался домой после свидания. Это тоже не остудило Костаняна. Два месяца назад он пришел в дом Долидзе просить руки Мананы. Долидзе не пустил его на порог и запретил дочери выходить на улицу. Тогда Костанян и Манана стали переписываться. Кто-то опять донес Долидзе, и он опять устроил скандал Костаняну. В тот же вечер Костаняна опять избил Мамаладзе. Это было двадцать шестого августа, полтора месяца назад.

Капитан Абулава замолк и ждал похвалы. Это было написано на его лице.

— Примите мои поздравления. Отлично поработали.

Капитан улыбнулся. Он был доволен не только собой, но и мной. Он осмелел. Успех придал ему уверенности. Он сказал:

— Я пришел к выводу, что патологоанатом не ошибся в определении времени наступления смерти. Ошибка в определении времени совершения преступления. Костанян уехал от друзей в половине двенадцатого. Я уточнил. Думаю, на улице Кецховели Долидзе неожиданно перед ним оказался. Долидзе не возвращался из старого города, как я полагал, а шел туда. Если бы он возвращался из старого города, он шел бы навстречу машине, своевременно заметил бы ее и уступил бы дорогу. Тогда Костаняну не пришлось бы тормозить. Когда Костанян свалился в яму, он действительно не мог сообразить, на каком он свете. Он был в шоке. Но он сам утверждает, что вылез из машины и подбежал к Долидзе. Значит, шок прошел быстро. Знаете почему? Он увидел Долидзе. Он за минуту до этого тоже видел его, но глазами водителя, как опасное препятствие. А теперь он увидел человека, который всюду стоял на его пути, схватил брус и ударил Долидзе. Не веря тому, что натворил, Костанян перевернул Долидзе на спину. Он решил, что Долидзе мертв. Страх тоже ослепляет. Костанян побежал не разбирая куда. Опомнившись, он сунул орудие преступления под доски. Когда Костанян вернулся с братьями Габуния убрать машину и замести следы, Долидзе был еще живым. Вот почему я говорю, что ошибка не в определении времени смерти, а в определении времени совершения самого преступления.

Капитан смотрел на меня как исследователь, сделавший неожиданное открытие. Если б все открытия сразу становились открытиями, в мире царил бы хаос.

— Все это очень интересно, капитан, — сказал я. Мне не хотелось выливать на него ушат холодной воды. Я ведь разговаривал после допроса Костаняна с патологоанатомом, и тот подтвердил, что смерть Долидзе была мгновенной. — Все это очень интересно, — повторил я и взглянул на часы. — Вы обедали?

— Нет.

— Приглашаю вас в ресторан. Не возражаете?

— Возражаю категорически. Приглашаю я. Вы — гость.

Мы немного поспорили, и в конце концов капитан Абулава уступил.

В середине нашего позднего обеда за моим персональным столом я поднялся и, извинившись перед капитаном, оставил его одного. Посетителей в ресторане было много. С Галактиона пот катил градом. Я надеялся выйти из зала незамеченным, но не ускользнул от цепких глаз официанта. Он подскочил ко мне и почтительно сказал:

— Чего-нибудь желаете?

— Нет, спасибо, Галактион. Не беспокойтесь.

Выйдя в коридор, я огляделся. Раньше мне не приходилось здесь бывать. Прямо перед собой я увидел две двери. Одна из них вела в туалет, другая — неизвестно куда. По логике она должна была вести в женский туалет, но женщины в Натли ресторан не посещали. Скорее всего она вела в кладовку. Справа от меня деревянная лестница уходила на второй этаж. Я вспомнил, что накануне импозантный директор вышел из коридора и сюда же вошел, поговорив со мной две минуты. Я решил, что на втором этаже находится его кабинет. Слева от коридора ответвлялся небольшой коридор с облезлым шкафом — очевидно, для одежды Галактиона, — кассовым аппаратом и столом, за которым официант, должно быть, подсчитывал выручку. Дальше располагалась кухня. Повар громыхал посудой. Он не заметил меня. За кухней начинались подсобки. Я остановился, чтобы сориентироваться. Обитая железом дверь, ведущая во двор, должна была находиться рядом. Я не сразу ее нашел.

Ключ от двери висел на гвозде, вбитом в косяк. Им могли не пользоваться. Дверь запиралась на засов. На деревянном настиле перед дверью даже неосторожный преступник не оставил бы следов. Настил был сколочен из реек. Я осмотрел дверь, потом засов и ключ. Прижав дверь бедром, я выдвинул засов из паза. Он вышел со скрежетом, но на его поверхности не было ни одной царапины. Вставив ключ в замочную скважину, я повернул его. Замок работал исправно. Дверь открылась со скрипом.

Я услышал голоса. Быстро закрыв дверь, я задвинул засов, повернул ключ, вытащил его и повесил на гвоздь.