Затянутый узел

— Инвалидность? Какую инвалидность?

— Вроде бы порок сердца и гипертония. Как ни странно, а получается, что с переходом на инвалидность материальное положение Игнатова улучшилось. Знакомясь в бухгалтерии института с документацией, я надеялся найти хотя бы частичный ответ на вопрос: «Откуда у Игнатова было столько денег?» Но, кроме премиальных трехсот рублей, полученных Игнатовым в результате внедрения в производство прибора для определения влажности древесины — целая эпопея, в которой он активно участвовал, — я ничего дополнительного к зарплате Игнатова не обнаружил. Его месячный оклад, как мы и полагали, составлял сто восемьдесят рублей. Не получал Игнатов больших денег. Зато в последний год работы он брал очередной отпуск в июне и месячный отпуск без содержания в июле. Причем отпуск без содержания был оформлен одновременно с очередным. Точно так же Игнатов получил двухмесячный отпуск и в предыдущий год.

— Это же недопустимо трудовым законодательством.

— Руководство шло ему навстречу и закрывало глаза на нарушение, зная, что он человек больной, и в благодарность за внедрение прибора. Похоже, он серьезно болел в последние годы. В институте каждый, с кем я беседовал, говорил о болезненности Игнатова. Все знают, что врачи рекомендовали ему проводить летние месяцы в Крыму. Вот почему ему давали сразу двухмесячный отпуск. Я привез выписки из бухгалтерских документов.

— Хорошо, приобщим к делу. Но какой толк от них?

Толк наверняка был. Игнатов стал болеть и взял первый двухмесячный отпуск четыре года назад. И получалось так, что его начала одолевать хворь после поездки по лесным зонам страны с прибором для определения влажности древесины. Правда, могло бы быть простое совпадение, более того, нелегкая поездка могла вызвать рецидив болезни. Но что за этим крылось? Неожиданно свалившееся наследство?

Мы спускались в подземный переход, ведущий к метро. Я взял Миронову под руку и отвел ее к закрытой театральной кассе.

— Здесь не так шумно.

Я рассказал ей о поездке Игнатова по стране.

— Ну и что? Все это характеризует его с лучшей стороны — энергичный, пробивной, целенаправленный.

— Ладно. Поговорим завтра.

— Поговорим. — Она взглянула на часы. — О господи! Конечно, завтра. Мне давно пора в прокуратуру. Вы домой?

— Что вы?! В управление. Загляните в записную книжку Игнатова. Есть ли там Коробов?

Мы вошли в метро и побежали в разные стороны к поездам.

— Каневский не звонил? — спросил я Хмелева, входя в наш маленький, на двоих, кабинет на пятом этаже управления.

— Никто не звонил.

— И тебе?

— Мне звонили. — Хмелев улыбнулся, и я понял, что звонили ему девушки. Они без конца ему звонили.

— Когда ты женишься, Саша? — Я повесил пальто в шкаф и сел за стол.

— А ты?

— Пора тебе знать, что на Петровке не отвечают на вопрос вопросом. — Я позвонил Каневскому. — Черт! Каневский уже ушел.

— Время-то позднее, — Хмелев зевнул. — Из-за сегодняшних неудач меня одолевает зевота. Извини. А ведь не может быть такого, чтобы кто-то из соседей не видел преступников. Наверняка кто-то видел, но не принял за преступников. Ты хоть удачно съездил?

— Узнал кое-что. Игнатов два года назад получил инвалидность и уволился из института.

— Как?!

Я рассказал все, что удалось узнать в институте.

— Во всей этой истории меня смущают два обстоятельства. Первое. С переходом на инвалидность материальное положение Игнатова не ухудшилось, как следовало ожидать, наоборот, улучшилось, значительно улучшилось. Второе. Исчезла пенсионная книжка — удостоверение инвалидности. Скорее всего, его взяли преступники. Но почему именно удостоверение? Паспорт они ведь оставили.

— По существу изложенных фактов могу сказать следующее. В наследство я не верю. Мы же не на Западе. Не может быть у нас такого наследства, которое позволило бы человеку не работать. Относительно инвалидности. У меня сложилось впечатление, что ты усомнился в болезни Игнатова. А куча лекарств в шкафу? Такими сильнодействующими лекарствами пользуется моя мать — у нее стенокардия и гипертония. Перевод на инвалидность процедура сложная — заключения, ВТЭК и прочее.

— Это и надо проверить.

— Проверим, естественно, раз удостоверение исчезло. Да и вскрытие покажет… Ну а если исходить из твоего рассказа, Игнатов был человеком деятельным. Вряд ли он сидел сложа руки. Почему не предположить, что он репетиторствовал? Вспомни показания общественницы. Репетиторством многие зарабатывают поболее, чем профессора. Помнится, мой фазер чуть не разорился, наняв для меня репетиторов на год, после того как я провалился на экзаменах при первом поступлении в университет. Так что репетиторство — хороший источник дохода, не облагаемый налогом. Удостоверение инвалидности, конечно, взяли преступники. На всякий случай. Авось в хозяйстве пригодится. Нельзя же предположить, что некто, врач, содействовал Игнатову в оформлении фиктивной инвалидности, вступил в сговор с преступниками и велел им изъять удостоверение.

Я сделал в блокноте пометки:

«Репетитор — врач — удостов. инвалид. — преступники».