Затянутый узел

24-летний Якушев был студентом четвертого курса факультета журналистики МГУ. О том, что Игнатов давал ему уроки математики, не могло быть и речи. Что-то другое связывало его с Якушевым. Но что именно? Может быть, несмотря на большую разницу в возрасте, у них были общие интересы. Какие? Книги, например.

— Саша, отправляйся в альма-матер. Постарайся собрать побольше информации. Выясни, не увлекается или не увлекался ли он книгами, в частности по истории.

— Понял, — Хмелев встал. — Если мне позвонит девушка, скажи, что буду через час.

Хмелев не вернулся ни через час, ни через два. Оставив ему записку, я поехал в Хорошево-Мневники, где на улице маршала Жукова жила Екатерина Ивановна Кузьмина.

Нелли не ошиблась, описывая ее. Это была стройная женщина с мальчишеской фигурой и высокой грудью.

Немного смущенная моим визитом, она предложила мне сесть и спросила:

— Чай, кофе?

— Благодарю вас, ни то ни другое.

— Тогда угощайтесь. — Она пододвинула ко мне вазу с яблоками, грушами, айвой, мандаринами, сушеной хурмой и чурчхелами. — Все из Тбилиси. Небось давно ничего такого не пробовали.

— Совсем недавно. Два дня назад. Екатерина Ивановна, я с необычным делом.

— Догадываюсь. Ко мне уже приходили ваши товарищи из отделения. Не понимаю, почему милиция должна разбираться с бабьими глупостями вместо того, чтобы заниматься преступниками?! Завтра что, ко мне придут из министерства внутренних дел? Пишет, пишет! Пусть пишет, если ей делать нечего. Зачем обращать внимание?

— Кто пишет?

— Бывшая жена моего мужа. Дура! Обозлилась, что он уехал из Тбилиси. Меня в помине не было, когда он ушел от нее два года назад. Мы с ним познакомились в прошлом году.

— Когда именно?

— В июле.

— Вас кто-то познакомил?

— Да нет. Нугзар был в командировке, пришел в кассу за билетом, ну мы и познакомились. Ваши женщины все такие темпераментные?

— Далеко не все. Скажите, а с Леонардом Фалиным вы давно не виделись?

Она покраснела.

— Эта стерва и об этом узнала. Давно. Год. И не хочу видеть.

— Почему?

— Не хочу. Имею я на это право?

— Конечно.

— Вот и я так думаю. Слушайте, но Нугзар не должен об этом знать. Если он узнает… Вы же сами грузин, должны понимать…

— Успокойтесь, пожалуйста. Я не собираюсь разрушать вашу семью. Может быть, вы все же объясните вашу неприязнь к Фалину.

— Да нет у меня никакой неприязни к нему. Пустомеля, бездельник. Тоже мне журналист! Ни разу не видела ни одной его статьи.

— Где-то он работал?

— Был внештатным корреспондентом. Собирался написать книжку о спорте. В спорте он разбирается. Этого не отнимешь. Только я ни разу не видела, чтобы он хоть строчку написал. Он не любил работать. Когда бы я ни вернулась домой, он лежал в постели. Говорил, что лежа ему лучше думается.

Возможно, оно так и было. Мне самому лежа думается лучше. Когда расследование достигает кульминации и необходимо систематизировать собранную в обилии информацию, разложить все по полочкам и сделать выводы, я должен хотя бы прилечь на диван. Кузьмина не верила в саму возможность думать в постели. Нормальные люди думают сидя за столом, в крайнем случае стоя…

— Вообще грех говорить о нем плохо. Как мужик он широкий, внимательный, веселый, хотя и злой иногда, если муха укусит. Однажды мы гуляли в парке имени Горького, и какая-то шпана меня задела, что-то сказали насчет моей, извините, груди. Леонард подошел к ним и отвел в сторону предводителя, лохматого здоровяка. Я думала, умру от страха. Шпаны-то было много, человек шесть. Они могли насмерть забить Леонарда. А вышло по-другому. Леонард избил их предводителя палкой. Он же немного хромает. Повредил колено, когда играл в футбол. Лохматый здоровяк даже не сопротивлялся, только закрывал лицо руками. Если бы я не бросилась к Леонарду, не знаю, чем это закончилось бы. Еле оттащила его.

— Шпана не вмешалась?

— С места не сдвинулся никто. Вы бы видели лицо Леонарда! — Кузьмина передернула плечами. — Ужас!

— Фалин член Союза журналистов?

— Да. С его любовью к бездельничанию это дает ему возможность не работать в штате.

Я не стал говорить, что она заблуждается, и, как бы защищая Фалина, произнес:

— У него же инвалидность.

— Третья группа! Мог бы и работать.

— Может быть, уже работает.

— Меня это не интересует.

— А вас не интересовало, где он берет деньги?

— Интересовало. Разве от него толку добьешься? Дурил мне голову глупостями. Отшучивался. То говорил, что получил наследство, то еще какую-нибудь ахинею нес. Больше всего на свете я боялась, что он занимается махинациями, как теперь говорят, бизнесом. В общем, погнала я его в шею и не жалею. Толку от наших отношений не было бы. Все должно быть как у людей. Он же хотел жить по-своему. Захотел — пришел, захотел — не пришел. У меня не гостиница. Вот так. — Кузьмина взглянула на часы.

— Вам имя и фамилия Олег Игнатов говорит о чем-нибудь?

— Олег Игнатов… Олег Игнатов… Да-да, припоминаю. У него девушка красивая такая, совсем молоденькая. Да?

— Совершенно верно.

— Я его совсем не знаю. Познакомились случайно в ресторане Дома журналистов, потом еще раз встретились там же. Вот и все.

— У Фалина в ресторане знакомые?