Затонувший мир

Ему почудилось, что по толпе прошел очередной вал тревоги и оживления. Как будто реагируя на то, что на далеком мысе Кеннеди идет отсчет цифр перед пуском, люди приподнимались, садились, помогали друг другу стряхнуть прилипший песок. Пэлем видел, как запрыгали солнечные блики, отражаясь от полированных приемников и стекол солнцезащитных очков, когда ожил и задвигался весь огромный пляж. Шум при этом затих, так что стали явственно слышны звуки музыки на аттракционной площадке. Повсюду шло какое-то нетерпеливое целенаправленное шевеление. Пэлему, смотревшему на пляж прищуренными от яркого солнца глазами, он вдруг показался гигантской ямой, кишащей белыми гадами.

Вдалеке прозвучал громкий женский вопль. Пэлем прямо со стулом резко дернулся вперед в сторону одинаковых и невыразительных лиц за темными стеклами очков. В воздухе сгустилась острая напряженность, гнетущее, почти пугающее скопление мощной нервной энергии, пульсирующей под тонким покровом стабильности и порядка.

Но мало-помалу все утряслось. Людская опара угомонилась и снова улеглась на теплый песок. Густая вода касалась ног тех, кто устроился у самой кромки моря. Какое-то движение в нем вызвал слабый порыв ветра, и в воздухе опять распространился неприятный смешанный запах людского пота и всевозможных кремов, так что Пэлем с трудом справился с подступившей к горлу тошнотой. Не приходится спорить, подумал он, что так называемый венец природы, особенно когда он сбивается в кучу, представляет собой куда более омерзительное зрелище, чем любые другие представители животного мира. Ферма животных, лошадей, например, или бычков, вызывает ощущение сгустка здоровой нервной энергии, в то время как эта змееподобная куча бесцветной дряблой плоти, развалившаяся на песке, походила на худшие образцы анатомических этюдов самых извращенных художников-модернистов. Почему эта толпа собралась именно здесь? Ведь утренний прогноз погоды не сулил большой жары. И вообще, внимание теле- и радиокомментаторов было сконцентрировано на запуске последнего спутника, который являлся заключительным штрихом в гигантской картине всемирной системы информации. Теперь каждый участок Земли был обеспечен прямым соединением с одним из спутников связи, опоясавших Земной шар. Может быть, массовое паломничество на этот пляж следует рассматривать как проявление полной покорности судьбе, олицетворенной в виде уникальной системы наблюдения за всем и вся. Разница лишь в том, что здесь люди обнажили не головы, а тела.

Пэлем нервно задвигался на стуле, неожиданно почувствовав, как алюминиевое ребро столика врезается в его локти. Дешевые стулья с сиденьями из узких реек были неудобными, казалось, что тебя затолкали в шкаф для пыток с металлическими стрелами и креплениями. Ею снова коснулось непонятное ожидание какого-то странного насилия, и он поглядел вверх, будто предполагая, что в небе сейчас возникнет, разорвав рваную пелену, огромный лайнер и вдруг рухнет вниз, погребая всех под своими обломками.

— Пляжное безделье иногда становится просто опасной манией, — обратился он к жене. — Перед второй мировой войной австралийцы были очень озабочены этим повальным увлечением.

Милдред отвлеклась от книги и потерла уставшие от чтения глаза.

— Они, наверное, с тоски подыхали?

— Ты знаешь, примерно так. Пока множество людей предпочитают бездумно тратить время на валяние на песке, трудно серьезно думать о других, более разумных или активных формах отдыха. Это антиобщественное времяпрепровождение именно в силу своей полной пассивности, — тут он понизил голос, заметив, что окружающие начинают посматривать на них и вслушиваться в его профессионально отточенные фразы. — В то же время, оно несомненно, пробуждает стадное чувство, так как нивелирует людские различия. Действительно, обнаженная принцесса мало чем отличается от обнаженной официантки.

— Ты думаешь?

Пэлем раздраженно отмахнулся.

— Не придирайся, ты же улавливаешь мою мысль. И все-таки много важнее психологическое воздействие пляжа. Здесь особая роль принадлежит узкой полоске прилива, промежуточной зоне, которая вечно стремится порвать с морем и никогда не может уйти от него. Она как бы соединяет два полюса времени. Если мы условно назовем море подсознанием, то тяготение к суше можно назвать попыткой спасения от своей экзистенциальной функции в обыденной жизни и возврата в море, как в изначальное время.

— Опомнись, Роджер, — Милдред утомленно отвернулась от него. — Мне кажется, что я слушаю Шеррингтона.

Пэлем опять уставился на море. Снизу голос комментатора деловито сообщал, что запуск прошел по плану, и

называл место нахождения, скорость движения и маршрут спутника по околоземной орбите. Почти машинально он прикинул, что тот пролетит над пляжем примерно через четверть часа, то есть ровно в половине четвертого. Увидеть его, конечно, нельзя. Почему-то он вспомнил одну из последних публикаций Шеррингтона, в которой утверждалось, что часть солнечного инфракрасного излучения может подсознательно восприниматься сетчаткой человеческого глаза.