Затонувший мир

Он попытался прочесть несколько страниц; нетерпение его усиливалось. Как мог помочь ему Кречмер, было неясно. В книге в основном описывались различные случаи глубокой шизофрении и необратимых параноидальных явлений. Его же собственная проблема не казалась столь сложной, всего лишь маленькое отклонение психики, вызванное переутомлением. Почему Бейлисс так упорно не хочет признавать это? Трудно понять, но психиатр словно мечтал о более глубоком кризисе, как будто профессия будила в нем подсознательную потребность превратиться в пациента, чтобы глубже познать болезнь изнутри.

Ларсен отложил книгу в сторону и посмотрел через окно на улицу. Внезапно в шале потемнело, и домик как будто съежился, испугавшись открытой враждебности окружающего пространства. Ларсен быстро встал, вышел на воздух и прошел по бетонной площадке сотню ярдов в сторону.

Расположенные вольным полукругом шале, казалось, вжались в землю. Далекие горы выросли и стали гигантскими. Наступал вечер, уже смеркалось, небо над головой сверкало яркой вибрирующей голубизной, и пространство пустыни было покрыто темными пятнами теней. Равнина была безмолвна. Ларсен оглянулся на шале, но и там не было ни единого признака жизни, кроме слабого эха невыразительной музыки, долетавшей из домика Бейлисса. И Ларсену впервые показалось, что он стоит в центре миража.

Раздумывая над этим странным состоянием, Ларсен вдруг ощутил, как что-то уводит его мысли в сторону. Ощущение это нельзя было передать словами, оно походило на ускользающую мысль или на полузабытый сон. Ларсен пытался зафиксировать это чувство, но его отвлекала мысль, включена ли в доме кофеварка.

Дойдя до шале, он увидел, что оставил открытой дверь на кухню, и пошел закрыть ее. Проходя мимо окна гостиной, Ларсен заглянул в него.

На кушетке, скрестив ноги, сидел человек, чье лицо пряталось за томом Кречмера. Ларсену показалось, что это Бейлисс пришел проведать его, но в тот же миг он услыхал музыку Бартока, и понял, что в комнате был не Бейлисс.

Стараясь не шуметь, Ларсен вернулся к окну. Лица человека не было видно, но на нем был знакомый кремовый костюм и те же двухцветные туфли. Меньше всего он походил на галлюцинацию. Руки и одежда его были реальными и осязаемыми. Немного передвинувшись на кушетке, он перелистнул страницу и продолжил чтение.

Ларсену стало страшно, сердце колотилось в груди, и он не мог отвести взгляда от окна. Что-то в этом человеке, то ли поза, то ли манера держать руки, подсказывало Ларсену, что он уже встречал его раньше, еще до памятного эпизода в гараже.

Мужчина опустил книгу, а затем бросил ее на кушетку рядом с собой. После этого он выпрямился и поглядел прямо в окно, как будто уперся взглядом в какую-то точку всего в нескольких дюймах от лица Ларсена.

Ларсен смотрел, как завороженный. Да, он узнал его, узнал это пухлое лицо, эти нервные глаза, эти знакомые густые усы. Ошибки быть не могло, и он с ужасом понял, что знает этого человека так хорошо, как никто другой.

Этот человек был он сам.

* * *

Бейлисс спрятал остаток снотворного в кейс и поставил его на крышку проигрывателя.

— Термин «галлюцинация» в твоем случае совершенно не годится, — сказал он Ларсену, который ничком лежал на его кушетке и мелкими глотками пил из стакана разогретый виски. — Забудь это слово. Скажем так: «Возникновение образа большой силы и продолжительности на сетчатке глаз», но отнюдь не галлюцинация.

Ларсен плохо понимал слова. Час назад он ввалился в домик Бейлисса, едва живой от ужаса. Бейлисс успокоил его, затем силой приволок назад к окну гостиной и показал, что двойник уже пропал. При этом Бейлисс нисколько не удивился, что Ларсен столкнулся с самим собою, и этот факт тревожил Ларсена не меньше, чем сам феномен. Бейлисс что-то скрывал от него!

— Меня удивило, что ты только теперь понял это, — размышлял вслух психиатр. — Ведь твое описание незнакомца в гараже уже все объясняло — такой же, как у тебя, кремовый костюм, рубашка, туфли, не говоря уже о полном внешнем сходстве, вплоть до усов.

Немного успокоившись, Ларсен сел. Он расправил руками свой кремовый габардиновый костюм и отряхнул пыль с бело-коричневых туфель.

— Ну, спасибо, что объяснил! Теперь остался сущий пустяк: объяснить мне — кто же это такой?

Бейлисс опустился на стул.

— Ты спрашиваешь, кто это? Естественно — ты сам.

— Это понятно. Но откуда он возникает? Господи, неужели я схожу с ума?!

Бейлисс прищелкнул пальцами.

— Совсем нет. Успокойся. Это чисто функциональный сдвиг, похожий на амнезию[21] или раздвоение изображения. Если бы случай был опасный, я бы уже давно увез тебя отсюда. Возможно, и сейчас стоит подумать об этом, но я надеюсь, что смогу отыскать выход из лабиринта, в котором ты заблудился.

Он вынул блокнот из нагрудного кармана.