Затонувший мир

Он услыхал, как Элизабет не спеша поднимается по лестнице; корзина с выстиранным бельем поскрипывала на весу. Фримэн попытался залезть в постель, но не смог и только скомкал простыни. Когда Элизабет вошла, он обежал кровать и спрятал за ней свое крохотное тельце, опустив подбородок на постельное покрывало.

Элизабет застыла на месте, рассматривая его пухлое личико. Некоторое время они внимательно изучали друг друга; сердце Фримэна отчаянно колотилось, он по-прежнему не мог понять — как же жена до сих пор не обращает внимания на то, что с, ним происходит, но она только улыбнулась и прошла в ванную.

Ухватившись за прикроватный столик, он сумел залезть на постель и лег, отвернувшись к стене. Появившись в спальне, Элизабет подоткнула одеяло и вышла из комнаты, плотно прикрыв двери.

Остаток дня Фримэн дожидался подходящей возможности бежать, но жена все время возилась наверху, а к вечеру он так утомился, что незаметно заснул глубоким, без сновидений, сном.

Очнулся он в огромной белой комнате. Голубоватые пятна света падали на высокие стены, на которых играли и танцевали гигантские контуры животных. Оглядевшись, он осознал, что по-прежнему лежит в детской. На нем была пижама в горошек (Элизабет надела ее ему во время сна?), но даже эта одежда свободно болталась на его укоротившихся ножках и ручках.

Крохотный халатик лежал в ногах кровати, пара шлепанцев стояла на полу. Фримэн сполз с постели и сунул в них ноги, едва сохраняя равновесие. Дверь была закрыта, и он придвинул к ней стул, взобрался на него и повернул ручку, обхватив ее крохотными ручонками.

На лестничной площадке он застыл, настороженно прислушиваясь. Элизабет была в кухне; она что-то напевала себе под нос. Мелкими шажками Фримэн двинулся вниз, следя за женой через решетку перил. Нагнувшись над плитой — она почти закрывала ее своей широкой фигурой, — Элизабет подогревала молочную кашку. Фримэн выждал, когда она отошла к раковине, пробежал через холл в гостиную и через французское окно выбрался во дворик,

Плотные подошвы ковровых тапок скрадывали его шаги, и он пустился бежать, как только увидел укрытие — садик, разбитый у фасада дома. Калитка оказалась для него крепким орешком, и пока он мучился с задвижкой, какая-то женщина средних лет задержалась рядом с ним, с недоумением посматривая в сторону дома.

Фримэн сделал вид, что возвращается назад в дом, рассчитывая на то, что Элизабет еще не знает о его побеге. Когда женщина ушла, он распахнул калитку и бросился по улице в направлении универсама.

Внезапно он оказался в незнакомом огромном мире. Трехэтажные дома вздымались над ним, точно стены каньона, конец улицы в какой-то сотне ярдов впереди исчезал за горизонтом. Плиты тротуара казались гигантскими и бугристыми, высокие платаны доставали до небес. С ним поравнялась автомашина, между колесами которой были широкие зазоры; она затормозила, помедлила и, наконец, укатила.

Фримэн не прошел и пятидесяти ярдов от угла, как запнулся за камень и остановился. Восстанавливая дыхание, он прижался к стволу платана; его ноги дрожали от усталости.

Фримэн. услыхал, как заскрипела калитка, и через плечо увидал жену: та осматривала улицу. Он мгновенно скользнул за дерево, выждал, пока она возвратилась в дом, а потом снова двинулся вперед.

Неожиданно, точно спикировав с неба, чья-то сильная рука оторвала его от тротуара. Широко раскрыв рот от неожиданности, он глядел на мистера Симондсона — управляющего его банком.

— Рановато вышли на прогулку, юноша, — сказал Симондсон. Он поставил Фримэна на тротуар, крепко держа его за руку. Автомобиль Симондсона стоял в ближайшем переулке. Не выключив мотора, он повел Фримэна по улице. — Давай-ка сообразим, где же твой дом?

Фримэн хотел вырваться, изо всех сил пытаясь выдернуть руку, но Симондсон даже не замечал этого. Элизабет в переднике выбежала из калитки и заторопилась к ним. Фримэн попробовал укрыться за ногами Симондсона, но ощутил, как сильные руки управляющего банком подхватили его и протянули Элизабет. Та прижала Фримэна к себе — его лицо уткнулось в ее мощное плечо — и, поблагодарив, потащила его в дом.

Когда они свернули ко входу, Фримэн обвис у нее на руках — ему не хотелось жить. В детской он ждал того момента, когда его тело коснется постели, чтобы сразу спрятать голову под одеяло, но Элизабет бережно поставила его на пол, и он с ужасом увидел, что находится в манеже. Фримэн робко схватился за поручни, а Элизабет, склонившись, поправила его одежду. Потом, к великой его радости, она удалилась.