Затвори за собой поднебесье

До появления гостя Светлана не сомневалось, что завтра улетит. Но соприкоснувшись с ним вживую, размякла и металась. Недавняя вполне естественная цель потускнела и обрастала множественными ощущениями – то шаблонно-предметными, то выскакивавшими за пределы воображения. Все это бурлило и нагнеталось в витиеватом, многокамерном сосуде под титулом женская душа.

Светлана вспомнила своего первого мужчину, а точнее, нанесенную им обиду, пусть и канувшую в лету. Ощутила массивный торс Олега, бережно ночью ее укрывавшего, его прикосновения, уносившие в неведомые дали и запечатленные надолго, наверное, навсегда. Тут же: неподъемные ведра с углем и полное обид детство, рассредоточенное вскоре мужскими взглядами – один, второй, третий… Все как на подбор то потухшие, то злые, то сально-похотливые – целая лаборатория дурной энергии, взявшаяся неизвестно откуда и отхаркнувшаяся приступом тошноты. Он улетучился, едва вновь обозначился Олег, подхватывающий ее баул в аэропорту «Ататюрк». Тогда, при расставании, она не оборачивалась, но как рвало застежки женского, как заныло внутри под взором его умных, чуть отстраненных, но столь желанных глаз.

Светлана вычеркнула инкогнито из памяти через час после взлета – вспомнила нравоучения тетки, наставлявшей ее женским премудростям: «Избегай мужчин не ровня тебе, заумных или больно благополучных. Они хуже дураков: бросают однажды с концами».

Узнав от Витяни, что ее дожидается тот самый инкогнито, породивший столь сильное, но осажденное в зародыше чувство, Светлана поступила не как зрелая, видавшая виды женщина, а как капризная, взбалмошная девчонка. Могла ведь пройти мимо, сделав вид, что не узнает, или выдать от ворот поворот. Между тем не нашла ничего лучшего, как сбежать, дематериализоваться. Причиной тому: банальный страх выглядеть неотесанной провинциалкой на фоне фигуры из явно не ее мира. Как казалось ей, достатка и нетривиальных отношений. И еще страх смалодушничать, распахивая душу, чтобы в финале не глотать слезы отвергнутой от обиды, запавшей навек. Рядом же теплилась надежда: догонит, найдет… Догнал! И она ни на йоту не жалела об этом. Все, однако, перевернулось вверх тормашками, по крайней мере, до ближайшего утра.

Сомнения гасли под напором чувственного и наоборот, туманя горизонт. Все же барометр Светланы мало-помалу унялся, и она вернулась в прежнюю личину – прилежной слушательницы в ладном скроенной школьной форме, прикрывающей пылкое, питаемое неизведанным сердечко. Благо, что всеобщим вниманием завладел объект ее пристрастий и помыслов маеты.

– Понимаете, Люся, купить в Америке серьезное лекарство без рецепта невозможно. Причем неважно, делается это с членской скидкой или по полной цене. К тому же я не вполне удачная кандидатура для реализации предложенного. В моем кругу есть и врачи; все они, правда, коренные американцы. Но, учтите: подбить специалиста престижной профессии, с годовым доходом двести-четыреста тысяч, совершить нечто противозаконное – все равно, что склонить его к покушению на президента. В последнем случае он хоть войдет в историю, пусть, как злодей, а за нелегитимную операцию у него обыденно отберут лицензию. Без предупреждения, постановки на вид, раз и навсегда. И превратят из небожителя, жирующего на страданиях пациентов в вилле, тянущей под три миллиона, в лицо без определенного рода занятий, лишенное права на медицинскую практику пожизненно. Биография притом замарана настолько, что даже сторожем в приличное место не возьмут.

У иммигрантов из СНГ складывается впечатление, что общество западного типа трещит от перепроизводства демократии. Следовательно, излишками пользуйся без разбору. Некоторые на этом делают состояния и, вовремя умыв руки, забираются во фрак благопристойных бизнесменов. Другие же – таких большинство – чувства меры не знают и садятся на продолжительные сроки, сокрушаясь от бездушия системы, казавшейся поначалу доверчивой и беззащитной.

Вырисовывается тенденция: попадаются у нас немногие, но те, кто застревают в сетях правосудия, отдуваются и за себя, и за тех, кто не пойман… Мы – жители города всеобщего благодушия, между тем, время от времени, – показательная экзекуция у ратуши. И представьте себе, горожан это впечатляет отнюдь не как шоу, нагоняющее ужас. В отличие от своих средневековых предков, им есть что терять. Именно поэтому западные граждане в своей основной массе законопослушны…

– Неужели у вас никто взяток не берет? – перебила просительница, явно не желавшая сдаваться.