Затвори за собой поднебесье

Сновавшие взад-вперед пассажиры их не замечали – кресла пары заслоняла массивная колонна. Киоскерша случайно взглянула в их сторону, да так и застыла, бросив прежнее занятие – просмотр мыльной оперы. Вскоре потянулась за платком – роса умиления размывала макияж.

Вновь взоры влюбленных застыли, выказывая затмение, пустоту. Лишь убеленный сединой знаток человеческих душ мог распознать окунувшуюся в вечность грусть и, видно, кое-что другое…

Осциллограф референта очнулся, воспроизводя ломаную звуков. Голоса по всему периметру, а точнее, один голос, тиражируемый множеством громкоговорителей. Поначалу гудеж забавлял, и губы даже искривились в подобии улыбки. Позже лик отяготился раздумьем, но не основательным, так – чуть-чуть. Наконец Олег расслышал свою фамилию, повторявшуюся неким центром каждые тридцать секунд. Переварив открытие, чертыхнулся про себя: «Знаю, что Левин, чего распинаешься?!»

Между тем интерес к именам собственным резко пошел в гору, когда зазвучала фамилия Светланы, и тоже через небольшие интервалы. Здесь Олег озадачился: «А почему?» И, наконец ощутив под собой бренную землю, вник: их разыскивают как пассажиров, не поднявшихся на борт и задерживающих вылет лайнеров.

Увлекая Светлану за руку, Олег вскочил на ноги и бросился на посадку, минуя колонну, давшей их любви последний приют. Из последних мгновений запечатлел лишь скользнувшую по плечу головку возлюбленной и изумленные глаза клерков предполетной регистрации.

Неким верховным посылом – маршруты посадки рядом, слепят спаренные табло. Здесь, бессловесно разделившись, каждый проследовал в свой рукав – «Москва» и «Лос-Анджелес». Выхватив контрольные талоны, регистрации даже не пожелала счастливого пути.

Тем временем громкоговоритель продолжал долдонить их имена, но уже без интервалов, через запятую. Должно быть, экономил время или глушил финал мыльной оперы, которую уже никто не смотрел…

Глава 14

– У нас тревожные вести, эфенди*, – докладывал премьер-министру глава службы безопасности Турции Юнус Тарик. – Переговоры между «Стандарт Ойл» и Баку сорваны, позавчера обе делегации покинули Стамбул. В эти минуты вылетает последний янки, задержавшийся пока неясно зачем, уточняем… Полный провал, господин премьер-министр. Азербайджанцы сели в галошу, своих обязательств не выполнив.

– Обязательства перед кем, Юнус? – прервал жреца тайных сношений глава правительства Ахмет Бали.

– Разумеется перед нами, эфенди…

Премьер принял пугливо-недоуменный вид, что на Востоке может означать что угодно – целый букет диаметрально противоположных намерений: от пламенного одобрения до замысла сгноить. А каким «цветком» одарят, ломай, обильно потея, голову…

Тем временем Юнус Тарик безостановочно моргал, хоть и застыл, точно статуя. Вскоре доморгался до того, что опавшая ресничка застряла в глазу, доставляя дикое неудобство. Удалить ее он не решался, дабы не нарушить высокого присутственного места этикет. Как-никак в штаб-квартире отца нации, его непосредственного работодателя. Вследствие чего правым глазом мигал пуще прежнего, а левым – пялился что есть сил. Чем-то напоминал обретающего зрение циклопа, разумеется, на второй, прежде отсутствовавший глаз.

– К чему вы клоните, Юнус, не пойму… О каком, вернее, чьем провале речь? Если подчиненной вам службы, то за самокритичность хвалю. Но тешить себя комплиментами не советовал бы. Признание разведчиком ошибки сказывается разве что на размере выходного пособия, случись облагодетельствуют таковым…

– Эфенди, я о другом! Не до маневров сейчас – горит! Всех поставить на ноги! – причитал прозревавший в диких муках циклоп-визитер. Правая рука дернулась к больному глазу и нервически терла веко, обузу лишь усугубляя.

– Что за паника, Юнус? И что у вас с глазом? Нервы шалят? – вытянул губы премьер, будто от брезгливости.

Получив добро на профилактику, хоть и опосредованное, директор TIO* извлек из кармана платок. Прислонил его к глазу, останавливая слезовыделение. Легким пальпированием сдвинул помеху – полегчало. Вскоре гарант безопасности и единомыслия воспрянул, придвинулся к столу. Рассеянно водил головой, словно вспоминая, он должен ответить или черед шефа. Ни к чему путному не пришел и остановился на промежуточном варианте – откашлялся.

– Вот что, господин директор… – возобновил беседу премьер, пристально всматриваясь в главу разведки. При этом особо не тревожил, ибо, судя по прищуру, объект его интереса – раскрасневшийся, все еще слезящийся глаз. – Какова перспектива сбоя, то есть, насколько наша задача под угрозой?

– Не знаю, что и ответить, эфенди…На поле явный избыток игроков. Кстати, как по мне, и двадцать два – перебор. У нас же – сразу четыре состава. Причем, включая вратарей, каждый за самого себя, – развел руками Юнус Тарик.

– Подождите, куда вы клоните? Что, решения нет? Белый флаг на балкон? – семенил в мыслях и чувствах премьер-министр.